Дикий лес - [21]

— П-п-поиграют? Правда? — удивился Кертис.

— О да, — заверила его губернаторша. — Вряд ли они причинят ему вред. — Она задумалась на мгновение, а потом продолжила: — Если только он не выпадет из гнезда.

— Выпадет? Из гнезда?

— Да. Скорее всего, туда его и отнесли. Как известно, они строят гнезда высоко на деревьях. Но все будет хорошо — вороны очень бережно относятся к своим игрушкам. Ему ничто не грозит — если, конечно, его не украдет какой-нибудь гриф.

— Его может украсть гриф?

Она кивнула.

— Увы. И тогда, милый мой Кертис, боюсь, уже ничего не поделаешь. Грифы обожают человеческое мясо.

Кертиса передернуло, он закрыл рот ладонью. За то время, что губернаторша говорила, его лицо заметно побледнело.

— Но не волнуйся, Кертис! — добавила она, наклонившись к мальчику. — Я лично отправлю батальон на поиски брата твоей подруги. Мы уже имели дело с этими воронами — несомненно, пройдет всего пара дней, и мальчик будет у нас, можешь мне поверить.

Тусклый свет комнаты начал расплываться, а стены перед глазами Кертиса завертелись так, что его затошнило. С закрытыми глазами было немного легче, так что он прохрипел:

— Если вы не против, я, наверное, закрою глаза ненадолго.

Опустив тяжелые веки, он откинулся назад, на мягкий мох.

— Ты, должно быть, совсем без сил, мой милый мальчик. — Голос губернаторши в темноте звучал совсем близко. — Отдыхай. Поговорим утром. А сейчас ложись спать, и пусть тебе снятся сны.

Так Кертис и поступил.

Он уснул — и не видел, с какой нежностью глядела на него губернаторша. Не чувствовал, как она укрыла его меховым одеялом до самого подбородка. Не слышал, как она вздыхала, охраняя его сон.

* * *

Когда сквозь кроны стали пробиваться первые лучи солнца, почтовый фургон остановился у массивной каменной стены. Перед ним возвышались деревянные двери, над которыми висела резная табличка с надписью “Северные ворота”. Прю, вымотанная ночной поездкой, сонно протерла глаза и посмотрела в окно на внушительную стену, которая уходила вдаль по обе стороны дороги и скрывалась за деревьями. По земле стелился легкий туман, трава и кусты мерцали бриллиантами утренней росы. Пели ранние птицы. Ричард затушил третью подряд сигару в переполненной пепельнице и помахал двоим вооруженным стражникам, стоящим по обе стороны от ворот. Они подошли к окошку фургона и вгляделись внутрь. При виде Прю глаза их распахнулись в изумлении, и Ричард опустил стекло.

— Из Внешних, — устало объяснил он. — Везу к губенатору-регенту.

— Мы в курсе, — сказал старший из стражников, с седеющей бородой, которая торчала между ремнями оловянной каски, сильно смахивавшей на перевернутую суповую тарелку. — Авианцы рассказали. Можете ехать. — Более молодой страж, казалось, был куда сильнее поражен присутствием Прю. Когда дубовые ворота медленно, натужно открылись и Ричард проехал под каменным сводом, Прю заметила в зеркале заднего вида, что второй стражник неподвижно стоит посреди дороги, провожая фургон взглядом. От этого взгляда ей стало неуютно; она почувствовала, будто ее изучают, как какое-нибудь насекомое под увеличительным стеклом. За воротами дорога расширилась, и девочка переключила внимание на то, что открылось впереди.

— Южный лес, — сообщил Ричард. — Наконец-то дома.

Лес здесь выглядел совершенно иначе, чем в Диком лесу с его буйными зарослями кустарника и искривленными, клонящимися вниз деревьями: по краям дороги Прю начали попадаться скромные, но необычной конструкции дома и другие здания. Одни, из грубого камня или кирпича, сильно отстояли от деревьев, другие же будто вырастали из них, и крыши у этих домов были покрыты переплетенными ветвями и мхом. Третьи виднелись из земли, словно норы с пестрыми деревянными дверьми, маленькими окнами-иллюминаторами и криво торчащими жестяными трубами, из которых то и дело вырывались облачка дыма. Высокие ветви деревьев соединяла паутина переходов и мостов. Прю, изогнув шею, посмотрела вверх и обнаружила, что они ведут к другим домам, лачугам и сараям, построенным в кронах деревьев. Открывались и закрывались двери, по дорогам сновали люди, но не только люди — животные тоже. Олени, барсуки, кролики и кроты населяли этот чудесный мир наравне с людьми. Появились новые дороги: магистрали, улицы и переулки, вымощенные плитами и булыжником, грунтовые и щебневые, испещренные лужами, оставшимися после вчерашнего дождя.

Сама Длинная дорога постепенно превратилась в широкий проспект, мощенный камнем, в котором время оставило ровные, гладкие колеи. Вдоль дороги начали появляться роскошные особняки, многоэтажные усадьбы из светло-желтого гранита и темно-красного кирпича, с изящными портиками и широкими окнами. Некоторые дома были построены вокруг деревьев — гигантские стволы кедров вырастали прямо из их крыш или стен. В воздухе появился намек на едкий запах горящего угля и креозота, поразительно непривычный после чистого, свежего воздуха Дикого леса. Двигаться стало куда труднее: за места на дороге соперничали фырчащие автомобили, потрепанные старые мотороллеры, велосипедисты, пешеходы и дребезжащие телеги, которые тянули с громкими и красноречивыми — в буквальном смысле — жалобами волы, лошади и мулы.