Дикий и Зверь - [10]

Парни Дикого молча жевали, но слушали внимательно и кивали согласно. Только веснушчатый Юра поинтересовался:

— А отлить в кусты тоже нельзя?

— Тебя по струе сканером засекут! — хохотнул Вадим.

— Да нет, нет! Я и не хочу. Потерплю, если что!

— Ну, все, — оборвал их Дикий, — кончай базар! Сидим тихо!

Они сидели тихо, сложив в середину воронки свои большие армейские рюкзаки, и это ожидание, как всегда, тянулось мучительно долго, каждый что-то вспоминал из прошедшей жизни — родителей, любимых девушек, погибших товарищей, стычки с другими группировками, как это иногда получалось кроваво и глупо. Ждать — самое сложное в жизни. Умение ждать — высшее мастерство.

Натянув теплые бушлаты, парни дремали. Хотелось курить, терпели. Время, понятие относительное и больше психологическое, почти остановилось — стрелка на циферблате, казалось тоже уснула. В двенадцатом часу Дикий скомандовал собираться и к половине двенадцатого группа выползла к кромке леса.

Территория городка освещалась несколькими прожекторами и незамеченным туда не проберешься, если кто-то, конечно, следит за качеством охраны. Но у вояк — тихо. Дикий разглядел в бинокль каждый метр — никого. Он достал пистолет «Стечкина» и нащелкнул на ствол глушитель. Остальные сделали то же самое — проверили оружие и веревочные петли: веревками они собирались спеленать казарму.

— Пора.

Дикий побежал первым по намеченному заранее маршруту. Он слышал шорох за спиной — это почти беззвучно следовали за ним парни.

Они быстро достигли казармы, представлявшей из себя вытянутое кирпичное здание с одним входом с торца. Дверь располагалась со стороны леса, и этот благоприятствующий факт давал надежду на то, что их не заметят. Их и не заметили. Похоже, и замечать было некому — армейское разгильдяйство не имеет пределов.

Сгруппировались у входа, толкнули дверь, оказались в неохраняемом «предбаннике». Вторая дверь вела в саму казарму. Дикий убрал пистолет и попробовал дверную ручку — закрыто. За дверью должен находиться дежурный солдат, но он откроет только в том случае, если услышит пароль. Но армия была постсоветская, в данном случае украинская. Одним словом, можно было рискнуть…

Дикий заколотил по двери, а парни присели вдоль стены, натянув маски. «Майор» Дикий и «прапорщик» Вадим прикинулись пьяными — к пьяным у славян отношение миролюбивое.

— Что за блядство! — ругается «прапорщик». — Эй, салаги! К нам товарищ майор приехал! Инспектор из Киева! Почему он, блядь, должен ждать!

— Да. Почему? Блядь, — бубнит Дикий.

Дверь распахнулась настежь, и в ней возникло заспанное лицо солдата — мятое, испуганное, почти детское.

Далее все просто, как шестью шесть. Парни Дикого влетели в коридор, начинающийся за дверью, спеленали дежурного так быстро, что тот, наверное, не успел испугаться.

Чуть в сторонке от двери располагался солдатский сортир, в котором, как выяснилось, трое «дедов» только расположились, рассчитывая чифирнуть. Они держали в руках граненые стаканы с черной почти жидкостью и с удивлением смотрели на появившихся офицеров украинской армии с масками на лицах. Их быстро связали и положили лицом на бетонный пол.

Роли вручены заранее, и Дикий не вмешивался. Парни побежали в саму казарму вязать солдат, а «майор» присел на место дежурного и сразу же нашел у того в будке ключ от сейфа. Система советская, то есть, надежная. В сейфе Дикий нашел ключ от оружейки. А тем временем «прапорщик» Вадим разбираются с сигнализацией. Хорошему специалисту пришлось напрячься — система настолько старая, что нужно вспоминать, как работает сие допотопное устройство. Всех-то дел — в углу двери тяжелой пластиной зажать контакты. Сделано — дверь в оружейную комнату открыта.

Выбежал от солдат Геннадий, стал говорить, нервно посмеиваясь:

— Товарищ майор, жертв нет! На общем собрании солдаты постановили — лучше жить связанным, чем быть мертвым и свободным.

— После посмеемся, — остановил его Дикий.

За Геннадием выбежали и другие парни.

— Работаем быстро и не отвлекаемся! — приказал Дикий, входя в оружейку и распахивая шкафы.

Оружие на месте. Оно, родимое, так и просится в руки. Его этими самыми руками и выносили, тащили, нагруженные, как волы или мулы, к лесу. Дикий шел последним с ручным пулеметом наперевес, прикрывая группу. Сейчас уже не важно, как сваливать — с шумом или без.

Но их так никто и не заметил. Уже в лесу Дикий достал рацию и вызвал «Урал».

* * *

Они проехали километров восемьдесят, судя по спидометру, но казалось, что за спиной остались сотни верст африканского сафари. Если и не африканского, то сафари точно, поскольку то, по чему «Урал» несся, нельзя было назвать даже проселочной дорогой. Марат гнал по кустам, несколько раз казалось, что машина опрокинется в овраг.

Фары выхватывали из тесноты стволы деревьев, и каждый раз Марат чудом уворачивался. Когда они въехали в заросли кустарника, Дикому удалось перебраться из кабины в кузов, в котором парней бросало от борта к борту. Парни набивали синяки и шишки, крепились, матерились, старались удержать ящики со взрывателями к гранатам. Мешки, цинковые коробки и люди — все в кузове смешалось в одну движущуюся кучу.