Дикий голод - [22]

Я проверяла новости на своем экране, когда открылась дверь, и вошли мои родители, сопровождаемые Тео и высоким, стройным мужчиной со смуглой кожей, темными волосами и темными, мрачными глазами.

— Элиза, — произнес мой папа, — это Роджер Юен, Заместитель Омбудсмена.

Мы пожали друг другу руки.

— Приятно познакомиться, Элиза. Твой прадедушка хороший человек.

— Мы тоже так считаем, — согласилась я, а потом посмотрела на родителей. — Как охранники?

— Зачарованы, — ответил он и провел рукой по волосам. — Мы даже не рассматривали возможность того, что магия — кроме гламура — будет использоваться в качестве оружия.

Гламур — это природная магия вампиров, способность соблазнять людей и ослаблять их подавление, когда это подходит нашим целям.

— Так много часов работы, — произнес мой папа, звуча необычайно удрученно, — и так мало чего достигнуто.

— Маловероятно, что первое собрание приведет к заключению договора, — добродушно сказал Юен. — Возможно, теперь, когда вся злость была выплеснута, если можно так выразиться, могут начаться настоящие переговоры.

— И мы избежали очевидной революции фейри, — произнесла моя мама, присев на подлокотник кресла папы. — Дважды за два дня мы видели Клаудию в ее наряде.

— Я мог бы обойтись и без второго раза, — проговорил папа и посмотрел на Юена. — Что думаешь?

— Она хочет, чтобы ее считали влиятельной, — ответил Юен. — Стоящей у власти и важной частью руководства города.

— Разительная перемена по сравнению с их прежней позицией, — сухо произнес мой папа.

— С чего бы фейри считать, что переговоры — это какой-то заговор? — поинтересовалась я.

— Клаудия неуравновешенная, — ответила мама. — И уже очень долгое время.

— Но зачем внезапно врываться? — спросил Юен.

— На протяжении многих лет не было такого масштабного собрания вампиров, — сказал папа. — Возможно, фейри увидели в этом угрозу.

Мама нахмурилась.

— Но почему было не сказать что-нибудь на этапе планирования, или напасть во время приема, или вообще попытаться предотвратить встречу?

Папа кивнул.

— Фейри всегда были эгоистичны, но это было на удивление избирательно. Как будто они только сегодня разгадали наш злодейский план.

— Возможно, масштаб проблемы больше, — сказал Юен. — Их магия снова угасает. — Он взглянул на меня. — Ты знаешь о Сорше? Об Эгрегоре?

Слово поразило меня, как гром среди ясного неба.

— Знаю, — удалось ответить мне, выдавив слово из напряженных легких.

— Прошло два десятилетия с тех пор, как город захлестнула магия, — сказал Юен, — и она большей частью рассеялась. Чикаго снова почти достиг отметки, с магической точки зрения. Озабоченность тем, что она снова исчезнет, могла спровоцировать их внезапный интерес — и страх, что их оттеснят вампиры.

— А что насчет Руадана? — спросила я.

— Мы мало о нем знаем, — ответил Юен. — Насколько мы понимаем, ему двадцать два или двадцать три года, он родился после нападения Сорши. За это время родилось несколько десятков фейри, и мы считаем, что это первый раз, когда фейри зачали детей в Соединенных Штатах.

— Сколько Клаудии лет? — спросила я, вспомнив об интересе Руадана к ней, романтическом или еще каком.

— Она старше, чем я, — ответил мой папа с блеском в глазах, напомнив мне, что ему было почти четыреста, а маме двадцать восемь, когда они сошлись. Я не хочу слишком в это вдумываться.

— Сегодня она выглядела старше, чем раньше, — сказала я. — Износилась по краям.

— Я тоже так подумала, — согласилась мама. — Не сильно, но заметно.

Юен посмотрел на моего отца.

— Как думаешь, что дальше?

Папа потер виски.

— Не знаю. Кажется, их устроило то, что мы сегодня предложили, но этого было недостаточно. Если они считают, что мы плетем какой-то заговор, я не знаю, что мы можем сделать, чтобы их успокоить.

— Завтра они опять захотят места за столом, — сказал Юен, и мой папа закатил глаза.

— Уверен, ты прав. Я могу впустить их снова, чтобы сохранить мир, но это не помогает переговорам.

— А сегодня? — спросил Юен.

Я чуть не забыла: Дом Кадогана устраивает вечеринку для делегатов. Она будет пышной, поскольку это в стиле моего отца. И там будет еда и музыка, поскольку это по части моей мамы. Вопрос заключается в том, будет ли и там насилие?

— Мы могли бы все отменить, — сказала мама, поглядев на папу, но он покачал головой.

— Нас не запугаешь насилием, угрозами или еще чем. Это не послужит ни Чикаго, ни цели этих переговоров. Мы усилим охрану. И поставим всех в известность, что фейри не чураются использовать магию, чтобы добиться желаемого. — Он посмотрел на Юена. — Я передам все Келли и остальным из моей команды, как только мы отсюда уедем.

Келли — глава охраны Кадогана.

Юен кивнул.

— Очень хорошо. Тогда я позволю вам готовиться и предоставлю отчет Дирборну.

— Он разозлится, — произнес мой папа, но его это, кажется, скорее позабавило, чем обеспокоило. — Ему плевать, что его возможности продвижения улетучились.

Юен улыбнулся.

— Мы знаем, кто на самом деле трудился над организацией этой конкретной возможности. Но если результат будет хорошим, его не особо будут волновать детали того, как все получилось.

Папа улыбнулся, оценив его сухой тон.

— Ты трезво смотришь на вещи.