Дикий цветок - [18]

Кенни вдруг поняла, насколько она наивна. Конечно, увольнение Джасти не решит проблемы Глена так же, как и все утешительные уговоры врачей. В конечном счете все сводится к одному: он должен смириться с обстоятельствами. Но можно ли этого требовать от еще молодого человека?

— Хортик любит девушку, — услышала Кенни глухой голос сына. — Я не могу и не должен противиться, в конце концов, это его жизнь.

— Но я не в силах видеть, как ты страдаешь, — горько прошептала мать.

— Я перееду в Шайенн, — решительно заявил Глен. — Это оптимальное решение для всех нас. Если Хортик действительно женится, он может сразу взять на себя ферму. Почему я должен продолжать вести все дела, если у него могут быть совершенно иные представления о хозяйственном использовании земли?

Кенни молчала. Какое-то время она боролась сама с собой, взвешивая все «за» и «против» своего решения, потом подошла к Глену и мягко дотронулась до его плеча.

— Ты не знаешь, что Хортик собирается уехать в Денвер?

Глен оцепенел.

— Давно тебе это известно? — без всякого выражения спросил он.

— Уже два года, — с чувством неловкости призналась Кенни. — Он подал документы на конкурс во Фруктово-овощную компанию Джонсона. Если Хортик сдаст следующий экзамен, его примут туда менеджером.

Глен кивнул. Он по-прежнему ничем не выдавал своего волнения, лишь по неестественному напряжению мышц было заметно, какого усилия это ему стоило.

— Пожалуйста, Глен, — обеспокоенно шепнула Кенни. — Не упрекай мальчика и не ссорьтесь снова.

— Не волнуйся, ма. — Глен повернулся и улыбнулся матери. — Все о'кей. Мальчик вырос, не так ли?

Не дожидаясь ответа, он медленно вышел из комнаты, свирепо тыча тростью в пол.

Эдвина Обервуд лежала без сна на шелковом постельном белье, скучающе уставясь в телевизор, где в это время мелькал какой-то старый фильм Ингмара Бергмана. Но она не следила за происходящим на экране. Телевизор нужен был лишь ради шумового фона, он служил щитом от тишины, подстерегающий Эдвину по всей комнате.

Заявление Хортика о том, что в ближайшее время он намерен жениться, повергло ее в состояние шока, хотя ей и удалось скрыть это от остальных членов семьи. Перед Лори, Кенни, Гленом и Хортиком Эдвина разыграла высшую степень радости, но на самом деле ее охватила паника.

Еще одна женщина в доме! Молодая, гораздо моложе ее, да к тому же законная супруга, которая может круто взяться за дело и несомненно очень скоро произведет на свет ребятишек. Тогда в «Диком цветке» станет тесновато.

Разве не подколол ее Глен в очередной раз всего несколько дней тому назад?

«Эдвина, — сказал он, — постепенно мне становится все интереснее узнать, как же выглядят твои планы на будущее?»

Какие тут еще планы?

Эдвина ничего другого не планировала, кроме как жить на ферме и позволять себя обслуживать. Поскольку Майкл не выплачивал ей больше никакого содержания, а портить работой красивые, ухоженные руки было слишком жалко, Эдвина собиралась как-нибудь перебиваться. И все оставить, как есть.

Но сейчас на нее явственно повеяло холодом, где-то рядом замаячила суровая проза жизни.

Как только Хортик закончит учебу и женится, он вступит во владение фермой. Кенни собиралась переоборудовать садовый домик, который она пока использовала в качестве мастерской, и переехать туда, а Глен намеревался переселиться в Шайенн.

Останутся лишь они с Лори. Сестра Кенни и в дальнейшем будет нужна в доме. В этом Эдвина была уверена. Добрая Лори уже вела здесь домашнее хозяйство, когда Кенни вступила в счастливый (пожалуй, не очень) брак. Лори воспитывала троих мальчишек, заботилась о нуждах дома и даже нанимала прислугу на кухню. Эдвина не могла себе представить, чтобы Хортик указал своей тетушке на дверь.

Сама же она, напротив, до сих пор никогда не отличалась особыми достоинствами или способностями, кроме умения вольготно жить за чужой счет.

Что же ей делать в этой ситуации?

Может, стоит все-таки попробовать полюбезнее обращаться с Гленом? Но они были знакомы уже пятнадцать лет, и за все это время Глену ни разу не приходила в голову мысль отнестись к Эдвине иначе, чем по-родственному.

Был тут еще один сосед, Хэмфри. Адонисом[1] его, правда, не назовешь, зато он богат. Единственный во всей Шайеннской долине, кто смог позволить себе завести сразу три шикарных автомобиля.

Но эту идею Эдвина, не колеблясь, отвергла. У Хэмфри почти такая же большая ферма, как и «Дикий цветок». А это означает бесконечную работу.

Выходит, все же Глен? Но тот мало что мог предложить женщине. Деньги? С финансами у него дела обстояли неплохо, но Эдвина предполагала, что Глен вряд ли станет забирать весь свой капитал из фермы.

К тому же с ним не все в порядке. Есть у него кое-какие малоприятные физические дефекты. Эдвина гадала, будет ли он настаивать на абсолютном соблюдении супружеской верности. Вполне возможно, что он из тех мужчин, которые, хоть сами и не могут пить, к бутылке никого не подпускают.

Ах, от всех этих размышлений впору сойти с ума! Нужно срочно что-то придумать, иначе в один прекрасный день она останется с носом.

Этой ночью Эдвина почти не сомкнула глаз.

Ощущение было такое, будто в голове поселился целый пчелиный рой. Джасти быстро закрыла глаза, подождала, пока стихнут гул и жужжание, и предприняла вторую попытку подняться.