Дикие псы - [24]

— Ну что же вы, граф? Не томите! — продолжал Славик. — Видите же, мы изнемогаем от любопытства. Каков будет ваш положительный ответ?

— Я… тут… — Костик, словно актер, сперва забывший, а теперь вновь вспомнивший свою роль, приосанился, полез в карман. — У меня тут телефон одного человека. Он может дать деньги.

— Телефон? — прищурился Артем.

— Упс, — пробормотал Славик. — Ты прямо как Камдессю. У самого у меня денег нет, но знаю я тут одно местечко… Это, конечно, несколько не то, чего мы ожидали услышать, но, за неимением лучшего… — Он придвинул к себе листок, спросил: — Кто писал? Почерк вроде не твой.

— Анька, — сознался Костик. — Это ее знакомый.

— Угу, — Славик кивнул. — Серьезный парень? — и постучал согнутым пальцем по записке.

— Очень, — подтвердил Костик. — Только он потребует гарантий.

— А трехкомнатная квартира ему что, не гарантия? — Артем не слишком вникал в деловые тонкости разговора, хотя и был рад, что представился случай «блеснуть». Славик посмотрел на него, улыбнулся:

— Браво, браво. Слышу речь не мальчика, но мужа. В вас проснулся настоящий Мистер Твистер. Михалковский сутяга-капиталист, — стоило в непроглядной тьме забрезжить лучику надежды, Славик немедленно обрел прежнее, игривое расположение духа. — И когда звонить этому паучаре-ростовщику? — поинтересовался он у Кости.

— Не знаю, — тот пожал плечами. Время звонка он как-то не догадался уточнить. — Анька просила передать, что, если есть возможность обойтись без звонка, лучше не звонить.

— Костик, солнышко, зайчик, — улыбнулся умильно Славик. — Да как же обойтись-то? Разве мы стали бы напрягать тебя, если бы была такая возможность? — Он мгновенно сообразил, что сказанную фразу можно трактовать двояко, и оговорился: — Ты ведь у нас теперь человек занятой. А время, как говорят англичане, деньги. Итак, господа, — Славик обвел многозначительным взглядом Артема и Костю, — раз время звонка не обозначено заранее, полагаю, этикет не будет нарушен, если мы свяжемся с… — заглянул в записку, — с Ифгением Батьковичем немедленно. То есть прямо сейчас. Костя кивнул солидно, подтверждая справедливость данного умозаключения. Артем и Славик выжидательно посмотрели на него. Костик — на них.

— Что? — спросил он.

— Константин, между нами, мальчиками, тебе удобнее разговаривать с этим типом. Нет, правда. Он знакомый твоей сестры. Мы ведь для него кто? Правильно, никто. И звать никак. — Истолковав смущение Костика по-своему, Славик принялся уговаривать: — Ты пойми, чудо, нам «промахнуться» никак нельзя. Если мы не договоримся с этим Евгением — кранты. Ну не нам кранты, Димычу, но это почти одно и то же. Все-таки Димка — наш друг. Костик подумал секунду, затем решительно покачал головой:

— Нет, я не могу.

— Да почему? — продолжал наседать Славик.

— Понимаешь… — Разве мог он раскрыть вновь обретенным друзьям о сомнениях сестры? — Финансовые тонкости займа удобнее обсуждать непосредственно заемщику. Диме. Опять же, насчет залога он сможет объяснить внятнее любого из нас.

— Он прав, Фишер, — основательно кивнул Артем. — Пусть уж лучше Димыч сам.

— Да, Господи, нет проблем. Нет проблем. Сам так сам, — легко «сдал назад» Славик. — А я что, просил, чтобы Коська финансовую сторону вопроса обсуждал? Ничего подобного. Даже наоборот. Я думал, он нас представит этому деляге. Я, мол, брат такой-то, а эти ребята — мои друзья. Сразу другое отношение. Не мальчики с улицы заявились, а знакомые, серьезные люди. Может, процент пониже будет, как для привилегированных клиентов. Артем посмотрел на Костю:

— Что скажешь? Костик пожал плечами:

— Представить я смогу, конечно. Нет проблем. Но переговоры пусть ведет Дима…

— Да ради Бога! — мгновенно повеселел Славик. — Как скажешь, так и будет. Ты, главное, представь, а уж договоримся мы сами.

* * *

— Никому нельзя верить, — вещал Владимирыч, выбивая быстрые дроби на клавиатуре телефона. — Никому. Все врут. Преступники врут, потому что они преступники, а ты — мент. Вы враги. Их задача соврать тебе так, чтобы ты поверил, твоя — поймать этих ребят на враках. Специфика. Законопослушные врут просто потому, что они законопослушные, а ты — мент. Для них это почти то же самое, что враг. Только своего рода.

— Не все, — возражал Жигулов, просматривая распечатки городской и областной ГАИ о регистрации и снятии с учета иномарок за последние три месяца.

— Что «не все»?

— Не все врут.

— Не обольщайся. Врут как раз почти все. Для среднестатистического гражданина мент — не блюститель порядка, а держиморда с кокардой во лбу и с резиновой дубинкой в руках. — Владимирыч чертыхнулся, нажал на сброс и принялся набирать номер снова. — Это для преступников мы делимся на «правильных» и «тухлых», а для прочих граждан наш брат, весь без исключения, относится к классу подонков-садистов. Нам не верят, а решать вопросы, непосредственно относящиеся к компетенции правоохранительных органов, то бишь к милиции, предпочитают при помощи братвы. У кого знакомый браток круче, тот и прав. Ты просто всю службу в кабинете просидел, вот жизни и не знаешь.

— А ты?

— Я? Я, к твоему сведению, повидал столько всякого-разного, что на троих таких, как ты, хватит. Не обижайся уж. Мы, менты, для рядовых граждан — вроде татаро-монгольского ига. Оккупанты. Убить нас всех разом не получится, приходится терпеть. Уясни это себе, Сергеич, сразу легче жить станет. Проще будешь к людям относиться. Все врут. Все, кроме одной категории населения. Зато уж этой категории можно верить безоговорочно.