Дикие мальчики - [38]

Ресторан Джо Гаравелли в предместье Касабланки. Добро пожаловать, дикие мальчики.

– ЗОВИТЕ МЕНЯ ПРОСТО ДЖО.

«Мы с Мамочкой желаем знать»

Беспокойная весна 1988 года. По всему западному миру под предлогом наркоконтроля возникли репрессивные полицейские государства. Точное программирование мыслей, чувств и очевидных зрительных и визуальных впечатлений посредством методов, изложенных в циркуляре 2332, позволяет полицейским государствам поддерживать демократический фасад, под прикрытием которого они объявляют преступниками, извращенцами и наркоманами всех, кто выступает против механизмов контроля. В крупных городах действуют подпольные армии, бойцы которых донимают полицию анонимными телефонными звонками и письмами с ложной информацией. К примеру, вооруженная полиция врывается к сенатору – на званый ужин, результатом которого должна стать внушительная сделка по неучтенным самолетам.

– Мы получили наводку, что тут оргия голых наркоманов. Отойдите-ка в сторонку, мальчики, а вы, ребята, не снимайте одежду, а не то я выпушу вам поганые кишки.

Мы поднимаем ложную тревогу на полицейских частотах, направляя патрульные машины к местам несуществующих преступлений и уличных беспорядков, что позволяет нам нанести удар по другим объектам. Отряды фальшивых полицейских обыскивают и избивают обывателей. Фальшивые рабочие-строители перекапывают улицы, повреждают канализацию и обрезают силовые кабели. Инфразвуковые установки врубают по всему городу охранную сигнализацию. Наша цель – тотальный хаос.

Комната на чердаке, карта города на стене. Пятьдесят мальчиков с портативными магнитофонами записывают с телевизора звуки уличных беспорядков. Все в одинаковых серых фланелевых костюмах. Они привязывают магнитофоны под габардиновые пальто и слегка спрыскивают одежду слезоточивым газом. Потом врываются в толпу в час пик, включая на полную громкость записи пронзительных полицейских свистков, криков, хруста разбитого стекла. От их одежды веет слезоточивым газом. Они рассеиваются, нацепляют карточки корреспондентов и возвращаются, чтобы сделать репортаж «с места событий». Бородатые яппи мечутся по улице с молотками, колотя витрины и окна, вслед им несется пронзительный вой охранной сигнализации. Закончив, они срывают бороды, переворачивают воротнички и превращаются в полсотни чистеньких пасторов, которые швыряют зажигательные бомбы под все до единой машины, – БА-БАХ! – позади них квартал взлетает на воздух. Чтобы довершить начатое, являются с топорами и шлангами их соратники в униформе пожарных.

В Мексике, Южной и Центральной Америке партизанские отряды объединяются в армии, чтобы освободить Соединенные Штаты. Подобные же отряды в Северной Африке от Танжера до Тимбукту готовятся освобождать Западную Европу и Великобританию. Несмотря на разницу в целях и составе участников, подполье едино по основным вопросам. Мы намерены выступить против полицейской машины повсюду. Мы намерены уничтожить полицейскую машину и все ее архивы. Мы намерены уничтожить все догматические вербальные системы. Мы намерены искоренить семейную ячейку и метастазы, которые она запустила в племена, народы и страны. Мы не желаем больше слушать семейную болтовню, материнскую болтовню, отцовскую болтовню, полицейскую болтовню, пасторскую болтовню, провинциальную или светскую болтовню. Попросту говоря, мы достаточно наслушались дерьма.

Я – на пути из Лондона в Танжер. В Северной Африке я хочу установить контакт с группами диких мальчиков, оперирующих на территории от окраин Танжера до Тимбукту. Ротация и обмен – ключевые элементы подполья. Я везу им современное оружие: лазерные винтовки, инфразвуковые установки, «Оргонный луч смерти». Я обучу их особым навыкам и переброшу отряды диких мальчишек в города Западной Европы и Америки. Мы знаем, что Запад вторгнется в Африку и Южную Америку в масштабной попытке разбить партизанские отряды. В своем четырехтомном трактате о недуге авторитаризма доктор Курт Унру фон Штайнплатц предсказал эти новые крестовые походы. Мы готовы наносить удары в городах противника и оказывать сопротивление на территориях, которые в настоящий момент удерживаем. А пока мы наблюдаем, тренируемся и ждем. У меня тысяча лиц и тысяча имен. Я – никто, и я – все. Я – это я, и я – это вы. Я здесь, там, впереди, позади, внутри и снаружи. Я повсюду, и я нигде. Я есть, и меня нет.

Маскировка – это не фальшивая борода, крашеные волосы и пластические операции. Маскировка – это одежда, осанка и поведение, не вызывающие ни тени подозрений… Американский турист с женой, которую он называет «Мамочка»… Старый педик, жаждущий потрахаться… грязный битник… кинопродюсер-маргинал… Каждый предмет моей одежды и моего багажа тщательно продуман, чтобы производить определенное впечатление. Под таким прикрытием я могу какое-то время действовать без помех. Ровно сколько, сколько надо, и довольно долго. И потому я иду по бульвару Пастера, раздавая деньги проводникам, гидам и чистильщикам обуви. И вот лишь один из моих обыденных поступков. Я покупаю сувенирный мушкет с фитильным замком – из тех, которым явно предназначено висеть над фальшивым камином в Вест-Палм-бич во Флориде, и ношу его с собой в оберточной бумаге дулом наружу. Я навожу справки в консульстве.