Дикие лебеди - [10]
Еще некоторое время я просидел во дворике храма, делая записи в блокноте, а потом в наступающих сумерках пошел по “тропинке Басе” до “Дворца Феникса”, где собирался заночевать.
Идя меж сосен, я нашел школьный учебник математики и толстый порнографический журнал.
Солнце село за островами…
Вечер на берегу.
Свет маяка загорелся
На мокрой иголке сосны.
Когда я проснулся утром и вновь поднялся на холм, чтобы оглядеть бухту, воздух был прозрачен как кристалл, и все вокруг было обрисовано четкими линиями: далекие острова, городские здания и ограда храма, окруженного кленами. В голове моей промелькнуло трехстишие, вряд ли достойное бумаги господина Ногуши, но я записал его в свой блокнот:
Зеленые сосны
Растут на вершинах
Из века в век…
В горах
Покинув Мацусиму, я отправился дальше на запад, к Ямагате — сначала автобусом, потом пешком, намереваясь побродить немного в стране трех гор.
Красное золото на склонах холмов, реки в клубах белого тумана, дымящегося под утренним солнцем, несколько пятен снега на вершинах и вороны — повсюду…
Для Басе три вершины Ямагаты — Хагуро, Гассан и Юдоно — были “исполнены чудесного вдохновения”. Когда шел среди гор навстречу осеннему ветру, он ощущал несравненную ясность, и воздух “пах снегом”. Люди, которые попадались ему на пути, в большинстве своем были ямабуси, странствующие аскеты, живущие в горах, чтобы закалить себя физически и духовно. Их сакральной книгой была Природа: “Шум ветра в вершинах деревьев и рокот волн — священные голоса”. Это глубоко созвучно тому, что исповедовал Басе. Здесь, в горах, он пишет хокку за хокку. Вот одно из них:
Сколько нагромоздится и развеется облаков,
Прежде чем безмолвно
Встанет луна над горою Гассан
Горы были прибежищем разных людей, оставивших “нормальную жизнь”, а поскольку каждый человек время от времени нуждается в том, чтоб удалиться от мира, паломничество в горы было очень древней традицией.
Однажды утром, по дороге к синтоистскому храму на вершине горы Юдоно, я перешел красный мост. Посвистывал ветер, пригибая к земле лезвия травы и с шумом врываясь в багряные кроны деревьев. Все вокруг подчинялось какому-то неохватному движению. Я колебался: зачем мне сворачивать с пути и подниматься к храму? И все же свернул: ибо синтоизм — это исконная почва японского духа. Религия без догм, без метафизической структуры, без свода заповедей: сгусток живой силы, управляемой солнцем. Мифопоэтическая система, в которой главные роли отведены морю, ветру, непогоде, грому, молнии, дождю, скалам и деревьям. Хотя позже синтоизм и стал национальной и даже государственной религией, глубоко связанной с политикой и не имеющей уже ничего общего с теми энергиями и стихиями, с которыми имели дело его первоначальные приверженцы, красные порталы синтоистских храмов — тории, которые здесь и там вкраплены в японский пейзаж, до сих пор оповещают каждого: здесь святое место. Слово “тории” первоначально значило: “насест для птиц”. Символизм птицы силен в этой религии. Излюбленный цвет ее — белый, предпочтительная сторона света — север. И если вы спросите меня, почему синтоизм притягивает меня, я отвечу одним из своих любимых хокку:
Зимний ветер,
Жрец четырех стихий,
Бродит в лесу.
Я видел много священнослужителей в кельях на горе, возле которой провел то утро. Немало было и паломников. Может, это были просто туристы? Они покупали в лавочке соломенные сандалии. (“Чистая земля далеко отсюда. За десять тысяч километров, так говорят. С парой соломенных сандалий смею ли я надеяться достичь ее?”) Теперь, на дорожке, поднимающейся к храму, я был один.
Возле изгороди нес дозор один из служителей, но он пропустил меня без единого слова, вероятно, приняв за какого-нибудь “дикого голландца”. Выше, за второй оградой, другой служитель велел мне снять обувь, сделать два низких поклона и хлопнуть в ладоши. Все это я проделал, но без особого удовольствия. Я хотел посмотреть на святыню (камуи), оставаясь верным своему духу. Это была большая красная скала, по которой стекал горячий источник: палеолитический сексуальный символ, космическое лоно. Я долго сидел подле скалы, потом надел ботинки и спустился с холма.
Заметив внизу лавочку с открытками и книгами, а внутри нее — пожилого служителя, я подошел к нему.
— Добрый день. Прохладно.
— Да. Не подскажете, как пройти к горе Гассан?
Он указывает пальцем на узкую тропинку, протоптанную вдоль горной речки.
— Туда. Девять километров.
— Спасибо.
Едва я сделал несколько шагов в нужном направлении, как старый служитель окликнул меня. Он начертал на кусочке картона иероглиф и протянул мне, слегка склонив голову и приложив руку к сердцу:
— Вам от меня.
Некому от некого.
И я пошел навстречу ветру.
Белый путь
В 1974 году в Токио появилась книга “Поэт белого пути”. В ней рассказывалось о Сантоке, бродячем дзенском монахе, сочинителе хокку. Танэда Сантока (его писательское имя означает “огненная вершина”) родился в деревне Сабаре в 1882 году. Отец его был забулдыгой, а мать покончила с собой, когда ему было одиннадцать лет, так что воспитывала его бабушка. Он начал писать хокку очень рано, лет в пятнадцать, но по-настоящему нашел себя только тогда, когда познакомился с открытиями Масаока Сики и Кавахигаси Хэкигодо, а затем Сейсенсуи Огивара (1884—1976), основателя “школы свободного стиха”. Эта школа отказалась от традиционной силлабической формулы хокку, заключенной в семнадцати слогах (5-7-5), а также от других традиционных ограничений, например, от обязательного слова, указывающего на время года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.