Дикая собака - [2]

— Хорошо сказал, — прошептал мне на ухо Тыгын, — кратко, образно и сурово. Теперь все будут знать, что в Курухане жёсткий Тойон.

И ведь отсюда, с трибуны, не скажешь всем, что меня подставили, оженили и всучили трижды не нужное мне тойонство. Это всё из-за моей врождённой интеллигентности. Я из-за неё всегда страдаю.

Мы отбыли в мой городской дом. Тут уже всё вычистили, следы крови и блевотины посыпали свежим песочком, матрасы выкинули и всё такое. Всё, значит, как у людей. Ну, не хуже, по крайней мере. И запах выветрился. Назначение нового Тойона, похоже, всех оставило равнодушными. Ну, подумаешь, был Алгый, стал Магеллан. А вот как только стало известно про свадьбу, тут всё и завертелось. Филиал известной британской клиники под названием Бедлам образовался. Впрочем, хаос казался бардаком лишь мне. Все остальные перемещались, тащили и орали вполне целенаправленно, как будто новый Тойон у них появляется чуть ли не ежемесячно. Не считая свадьбы. Ну, если со свадьбой ещё туда-сюда, то уж никак я не мог понять, отчего все знают, как надо праздновать появление нового Тойона. Традиции, будь они трижды неладны. На любой вопрос один ответ: «так положено». Кем положено и куда, никто не скажет. Не положено. Вкратце: исчезни и не мельтеши, всё сделают без тебя.

Кстати, надо брать пример с Тыгына. Вот уж кого не задевали все эти хлопоты. Он, конечно же, и сам знает, что всё сделают без нас и наших ценных указаний. Я велел принести выпить-закусить и мы с Тойоном уселись в патио. Меня терзали сомнения, как он оказался тут чуть ли не вперёд меня.

— Всё просто, — рассеял мои сомнения Тыгын, — я знал, что добровольческие отряды не справляются с жёлтоповязочниками. И Алгый либо сошел с ума, либо кто-то от его имени отдает совершенно нелепые приказы, которые ни один тойон в здравом уме не стал бы отдавать. В любом случае надо было разбираться. Я попросил тебя прибыть в Улукун, тут главный должен был быть, из рода Омогоя. А я пошел на плато Малые Камни, посмотреть, что творится на родовых аласах Рода Красного Стерха. Мы опоздали. Алгыя и его сыновей уже убили. И вообще, всех убили. А мы убили мятежников на аласах.

Старик хлебнул кумыса и продолжил:

— Алгый доверял своему брату. Дал ему тамгу, но брат уже подсел на золотую пыль и вокруг него крутились посланцы комиссаров. Так же, как и возле моей сестры. Похоже везде, по всем землям, всё делали одинаково. Комиссары, пользуясь тамгой, не давали вмешиваться в дела бойцам Тойона, отсылали их в дальние края, а сами смогли возмутить крестьян одного из улусов. Там усобица между кочевыми и крестьянами, — тут Тыгын поморщился, как от зубной боли, — надо разбираться.

Блин. Он создаёт мне трудности, а я их преодолеваю. Это даже не армянский комсомол, это вообще неизвестно что!

— Вот скажи, оно мне надо, а?

— Надо, сынок,[5] надо. Во-первых, ты Старшего Рода, во-вторых, иирбит джыл нахыт врать не будет. Курухан не может без Улахан Тойона — это Закон Отца Основателя, а других людей нет. И, в-третьих, ты думаешь по-другому, не так как все. Это надежда на то, что ты увидишь решение там, где мы видим тупик. Пока ты прикроешь мне тылы, а я буду готовить освобождение правого берега Сары Су. Мы уперлись в мосты. Ни они не могут их взять, ни мы отбить. Так и стоим друг против друга. А на западе, возле Алтан Сарая тоже не всё гладко. Недооценил я потомков Омогоя. Не говоря уже про остальных Тойонов.

Умеет он обнадёжить, нечего сказать. Понятно, что Тойонов он недооценил несколько в иную сторону, нежели вождей мятежников.

— Здесь чувствуется лапа Корейко, — пробормотал я, а вслух добавил, — и за какие такие кренделя я должен тут навоз разгребать, который мне покойный Алгый оставил? Что за буча между степняками и осёдлыми?

— Крестьяне совсем охамели. Хотят распахивать степи.

— Это везде происходит, или только в Курухане? — надо теперь выяснить, в какой густоты дерьмо я вляпался.

— В основном, в Курухане. Алгый всегда был озабочен этим противостоянием. Курухан — не очень богатая земля, как например, центральные провинции. Мало пастбищ. Горы, холмы, камни. Зато Курухан снабжает почти весь Харкадар рудой и металлом. Здесь самые богатые копи. Всё перекопали, пасти совсем негде, — с какой-то злостью сказал Тыгын.

Странно, он не воспринимает Харкадар в целом. Для него Степь — это главное, а города и сёла — это вроде бесплатного приложения к Степи. Интересно, а как считают в городах и сёлах? А тут ещё и шахтёры. Может я что-то упустил? И что ещё уважаемый вождь преподнесёт? Какую гадость?

Но гадостей на сегодня было достаточно. Тыгын сидел, опустив плечи, и было ясно, что старику тоже несладко приходится. Что, впрочем, после потери двух сыновей и не удивительно.

Он помолчал и произнёс:

— Закон Отца-основателя надо менять. Я уже отпустил Мастеров, — тут он улыбнулся и добавил, — только они никуда не едут. Некуда им ехать. Зато перестали ворчать, что угнетаю их. Ты тоже завтра отпусти.

— Радикально Закон мы менять не будем. Немного, только, чтобы снять напряженность. Иначе кое-кто может подумать, раз меняется Закон, так можно и вообще без власти Улахан Тойонов обойтись. Это сразу раздробленность, междоусобицы, — согласился с Тыгыном я. Подумал: «Феодализм и средние века. Нафик».