Дикая слива - [79]

— Почему это произошло? Его лицо сделалось жестким.

— Спроси у своего мужа.

— Кун ни в чем не виноват. Уж если ему поверила я…

Мэй осеклась, вспомнив о двух обнаженных телах в смятой постели, о тяжелом, ненавидящем взоре сестры.

— Что способно ее исцелить? — спросила она после паузы.

— Старый банчуй, если я сумею его найти. Но едва ли мне повезет, даже если опытные искатели десятилетиями не могут обнаружить легендарный шестилистник!

— Надо верить, — сказала Мэй, поглаживая безвольную руку сестры.

— А ты веришь в чудеса?

Она посмотрела ему в глаза.

— Порой только это и позволяло мне выжить.

Артельщики вышли на поиски рано утром, когда небеса еще отсвечивали серебром. Черная линия гор разделяла небо и землю. Звон монет на посохах отгонял злых духов, притаившихся в клочьях тумана.

И-фу шел молча, привычно раздвигая густую траву и невысокие кусты. Во время добывания женьшеня, не допускалось ни разговоров, ни какого-либо шума, все внимание артельщиков было сосредоточено только на поисках.

И-фу не стал испытывать судьбу и отправился на то место, где еще с прошлого года оставил дорастать мелкие растения. А еще случалось, что прежде скрывавшийся от искателей банчуй появлялся, когда приходило время.

Они двигались друг за другом в строго определенном порядке. Юн, как новичок, шел последним. Он пытался рассмотреть идущего впереди Куна, но не мог отличить его от остальных. За те дни, что Юн провел в артели, братья почти не разговаривали. Мэй вызвалась ухаживать за младшей сестрой, и хотя Юну была нужна ее помощь, его раздражали сосредоточенный взгляд, печальная улыбка и уверенные движения молодой женщины.

Тао умрет, тогда как эти двое останутся жить, будут как ни в чем ни бывало любить друг друга, воспитывать детей. Мальчишки росли не по дням, а по часам и выглядели на диво здоровыми и крепкими.

Между тем, глядя на тающую в небе последнюю утреннюю звезду, Кун думал о том, что в этой утомительной и одновременно прекрасной жизни ему было даровано все. В такие минуты мир казался столь совершенным, что он искренне сомневался в том, что его можно как-то улучшить.

Ветер гонит облака, роса покрывает землю, солнце садится за горы, день угасает, как задутый светильник, а назавтра все начинается снова, и никто не в силах это остановить. И в том заключается величайшее чудо на свете.

Еще раз взглянув на небо, в котором кружили напоминавшие черные точки птицы, он опустил глаза вниз и увидел это. Невзрачное растение ростом до колена с маленькими светло-зелеными листьями.

Согласно правилам, Кун воткнул посох недалеко от женьшеня и позвал старшего.

И-фу быстро подошел, а следом за ним — другие искатели. Затаив дыхание, они склонились над находкой.

— Шестилистник! — выдохнул старший. — Ты нашел его! Это везение.

— Это судьба.

И-фу внимательно посмотрел на Куна.

— О чем ты думал, когда отправился на поиски?

Молодой человек пожал плечами.

— О том, что у меня и так все есть.

— Боги дали тебе больше, чем ты желал получить. Благодаря этой находке ты можешь быть счастлив всю оставшуюся жизнь.

И-фу осторожно выкопал корень. Он был толщиной в палец взрослого мужчины, разветвлялся на отростки и напоминал фигуру человека. И-фу бережно положил его в специальную коробку и присыпал землей, взятой с того места, где был найден женьшень.

— Этот банчуй наделен большой силой. Ты можешь использовать его, как пожелаешь.

— Я бы хотел отдать его моему брату, — тихо сказал Кун.

Мэй рассказала ему о том, что от Тао не осталось ничего, кроме телесной оболочки, она потеряла себя, а Юн погрузился в беспросветное уныние.

— Ты можешь передать корень своему кровному родственнику. Он послужит ему так же, как послужил бы тебе. Однако подобное чудо не случается дважды. Ты навсегда упустишь возможность воплотить собственные желания, — сдержанно произнес И-фу, и Кун повторил:

— У меня и так все есть.

Юн принял корень молча, безропотно, но и без благодарности. На мгновение у Куна возникла мысль, будто он и вправду виновен.

Через несколько дней Тао посмотрела на Юна вполне осмысленным взглядом и разомкнула запекшиеся губы, Она узнала Юна и заплакала при виде сестры. И хотя Тао была еще очень слаба, у окружающих появилась надежда, что она пойдет на поправку.

Несказанно радуясь тому, что жене удалось победить мрак безумия, Юн не мог не испытывать угрызений совести. Когда Тао было совсем плохо, он в отчаянии отправился к старосте и доложил, что в тайге скрывается преступник, разыскиваемый князем Юйтаном Янчу, наместником провинции Гуандун.

Тогда Юну показалось, что староста ему не поверил, а если и поверил, то ему и в голову не придет докладывать об этом деле вышестоящему начальству. Да и едва ли Юйтан станет разъезжать по всей стране, лично проверяя каждое донесение.

Между тем, когда князь отдал приказ найти Киана, чтобы его покарать, повторилось то же самое, что было тогда, когда он в отчаянии разыскивал сына, желая прижать его к сердцу.

Во дворец устремлялись толпы людей, якобы совершенно точно знающих, где скрывается преступник, и желавших получить за него награду. Из отдаленных провинций приходили депеши, в которых говорилось, что Киан схвачен, брошен в тюрьму и ждет наказания. Однако все было напрасно: самозванец как в воду канул, а вместе с ним — мальчишка и Мэй.