Дикая роза - [40]

Ловя себя на мысли, что слишком разоткровенничался, он, стараясь скрыть свое смущение, наклонился вперед и тряхнул поводьями, а затем сказал, снова переводя разговор на Энни:

– Но вы, пусть и ненадолго, все-таки сумели найти того самого человека.

– Да, но совсем ненадолго. Мы были вместе всего лишь пять лет, капитан, пять коротких лет!

– Пять лет могут значить многое в жизни человека.

– Так у нас и было. Мне доставляла счастье каждая прожитая минута. У меня были Итан, дети, дом, ферма. Я могла испытывать радость просто оттого, что шла по борозде и видела первые побеги кукурузы. И в эти моменты я думала: именно для такой жизни и предназначил господь человека, для этого он и дал ему землю.

Хэп некоторое время молча смотрел на высящиеся на западе горы, а затем продолжил:

– Рейнджеры – особая порода людей. У большинства из тех, кого я знаю, есть эта постоянная потребность ходить над пропастью и, глядя вниз, пытаться определить, насколько близко им удастся подойти к самому краю, не свалившись вниз.

– Короче говоря, для них вся прелесть – в опасности, – прозаически подытожила она.

– Совершенно верно.

– Что ж, если вы без этого не можете, то вам, наверно, стоит дождаться, когда окончательно заживет нога, и снова податься в рейнджеры.

– Не получится. Я, можно сказать, сжег за собой мосты, когда уходил оттуда.

Хэп не стал вдаваться в дальнейшие подробности. Чтобы сменить тему разговора, он повернулся к ней и сказал:

– Мы доберемся до вашей фермы к середине декабря, не позднее двадцатого числа. Я помогу вам устроиться, нарублю дров, возможно, отвезу в город за продуктами. Словом, прослежу за тем, чтобы у вас было все, что нужно на зиму, ну а потом поеду дальше. Надеюсь, вы сыграете мне на пианино парочку рождественских песенок на прощание?

Энни думала о Рождестве без особого энтузиазма. Ей придется провести его в пустом доме среди вещей, которые будут напоминать ей об Итане и детях. Взять то же пианино, которое он купил ей в Остине. И, несмотря на все свое стремление оказаться дома, ей стало не по себе от такой перспективы.

– Что ж, попытаюсь сыграть, – пообещала она. – Хотя музыкант из меня никудышный, да и пианино, наверно, расстроено – ведь прошло столько лет.

– Все равно мне медведь на ухо наступил, – признался он. – Просто хотелось услышать эти слова вместе с музыкой.

– У вас будет так мало времени, чтобы добраться до Ибарры. Думаете, успеете до праздников?

– Нет, конечно. Но это не так уж и важно – мне не раз приходилось оказываться в это время в пути. В общем-то я, пожалуй, чаще проводил Рождество в седле, чем за обеденным столом. У большинства ребят были семьи, вот я и отдувался за них. – Он пожал плечами. – Для меня эти вещи не так уж много значат – по крайней мере, с тех пор, как умерла мама.

– Но разве вам не хотелось бы оказаться в этот день в Ибарре? – поинтересовалась она. – Все-таки там будет Клей Макалестер.

В его воображении снова возникло лицо Аманды, и его пронзило чувство острого сожаления. До того, как она вышла замуж за Клея, он лелеял на ее счет кое-какие надежды и вел себя как последний идиот. Да, конечно, он их обоих любит, но особым желанием увидеть их вместе на Рождество не пылает.

– Для меня такие вещи не имеют большого значения, – упрямо повторил он.

– Неужели у вас нет никого из семьи?

– Нет. Один только Клей. Но теперь у него есть жена, и она ждет ребенка. Они были бы мне рады, в этом нет никакого сомнения, однако я чувствую себя там как-то неловко. Поймите меня правильно, она чудесная женщина, и ему можно только позавидовать, но теперь у них большой дом, полный всяких шикарных вещей, словом, все изменилось.

Внезапно одно из передних колес на что-то наткнулось, повозка резко накренилась, и Энни швырнуло на Хэпа. Он подхватил ее и, напрягаясь всем своим телом, поддерживал, не давая упасть. Повозку так сильно бросило в сторону, что она провалилась в глубокую рытвину, с оглушительным треском и скрежетом грохнувшись на оси колес. В первую секунду Энни подумала, что фургон развалился на части, но колеса выкатились из рытвины, и волы как ни в чем не бывало потащились дальше.

– С вами все в порядке?

– Что это было? – дрожащим голосом спросила она, стараясь высвободиться из кольца его рук.

– Не знаю – должно быть, камень или пенек. – Сняв с ее плеч руку, он снова взялся за поводья. – Мне не мешало бы лучше смотреть, куда я еду.

– Но я тоже ничего не заметила.

Теперь, когда все его внимание сосредоточилось на дороге, между ними воцарилось молчание, и Энни была предоставлена своим мыслям. Сила, чувствовавшаяся в державших ее руках, и упругая мускулистость его поджарого тела поразили ее. Видя, каких мучений стоит ему каждый шаг, и зная, насколько серьезно он был совсем недавно болен, она и подозревать не могла, что он может оказаться настолько физически сильным. Но это действительно было так, и если бы он не поймал и не удержал ее, она бы очутилась на земле. Поудобнее усевшись, она потерла руку в том месте, в которое только что впились его пальцы. Теперь ей обеспечен синяк. Энни хорошо это знала, потому что Ветвистый Дуб много их оставил на ее теле.