Дикая история дикого барина (сборник) - [36]
Естественно, что определять общее в многообразии носов и пальцев мировой худкультуры можно только через таблицы и схемы. Как не менее естественно, что на метод Морелли накинулись все художественные критики, привыкшие оперировать чувствованием, духом, атмосферой и стилем.
Как всегда бывает, люди искусства не поняли в предложенном совсем ничего. И сразу увидели в методе Джованни Морелли покушение на святыню – эстетическую оценку. Хотя сам автор предлагал исключительно технологический метод определения авторства и подлинности. И, понятное дело, первыми, кто принял на вооружение метод Морелли, были авторы подделок.
И Фрейд.
В «Микеланджеловском Моисее» Фрейд в начале второго раздела пишет об Иване Лермольеве: «…он отказался от толкования общего впечатления и анализа крупных деталей картины и направил внимание на изучение характерных подчинённых деталей, на такие частные вещи, как, например, ногти руки, мочки ушей, нимб вокруг головы и другие малозначительные детали, которыми, как правило, пренебрегают при копировании картины, но которые у каждого художника наделены значительным своеобразием… Я полагаю, что его метод находится в тесном родстве с техникой медицинского психоанализа».
Мне в методе Морелли нравится не его близость к медицинскому психоанализу (Фрейд близость эту находил и у метода Шерлока Холмса – вероятно, сказывается общее медицинское прошлое Морелли, Дойла и Фрейда). Мне нравится в методе Морелли выдвижение на передний план всякого второсортного ряда подробностей и подсобностей для постижения темы фактического созидания.
Кроме того, от метода Морелли, слава тебе господи, невозможно дождаться определения типа «трагедия разрешённого волшебства Босха» или «сочность итальянских красок», настоящей мозголаскательной услады многочисленных дядей с шарфиками.
Я долго думал: вот отчего я предметом своих псевдонаучных поисков выбирал всякий сор, всякую мелочь, какие-то несусветные маргиналии? А мне просто нравится, когда выброшенная в лопухи палка с гвоздями становится в моих опытных руках ключом к познанию жгучей соседской тайны. Вот палка, вот сосед, вот я. Три предмета (два из которых не совсем одушевленные), мало связанные между собой в конкретный час. Но соедини нас у забора в полночь, и откроются бездны познания и постижения. И это всё без эстетических инструментариев, без вздохов у полотна, а как-то более правдиво, насыщенно, что ли…
Вот мой друг Казаков – он из другого теста. Он ходит в интересное для себя, как в забой. У него график, смена, смета, доска почёта и отдых в гарантированные государством дни. Он свой материал рубит. А я свой материал выслеживаю по следам слюны и копыт. Поэтому наши дискуссии с Казаковым похожи на диалоги Ильи Муромца и Родиона Раскольникова.
Со стороны смотрится несколько болезненно.
Строгость
C другой стороны, и без строгости нельзя. Как только власть, хоть бы какая, рушится – приходит Сатана. Не то чтобы он прятался ранее, при власти, но при власти Сатана немного стесняется. А как власть ушла – стесняться нечего, население согласно, люди начинают жарко валить друг друга в масштабах промышленного производства. Начинается перераспределение массовое всякой нищеты между остальной нищетой. Кого-то волокут, кого-то жгут, а в церковь не пойдёшь – там уже какой-то штаб и висят по периметру в подштанниках чьи-то скрюченные ноги.
Только в этом аспекте я согласен, что всякая власть – от Бога. Власть есть – я её, естественно, откровенно презираю. А власти нет – меня волокут к проруби.
Революция во Франции началась с эпохального взятия Бастилии. Что, конечно, не совсем так, но не об этом речь.
Королевские гвардейцы во главе толпы захватили страшенную тюрьму, символ деспотии несусветной. Выпустили из кошмарного узилища страдальцев – убийцу, двух психов и четырёх граждан, которые мошенничеством занимались (один из них – сын нашего курляндского герцога Бирона). Могли бы и маркиза де Сада выпустить, но его за неделю до радостного события по этапу перевели. А жаль, было бы ещё красивее.
Поплясали, конечно. Попели. Ну, а потом всё и началось, самое сладкое.
Показательно, что Великой революцию во Франции называли и называют только в России. Вероятно, из-за Бирона-младшего.
А могли бы и из-за де Сада.
Сумасшедшие
Вчера, в окружении домочадцев и приглашенных, читал вслух с выражением книгу «Освидетельствование сумасшедших в особом присутствии губернского правления» (СПб., 1898).
«В большой комнате, украшенной обычными официальными портретами, за красным столом с зерцалом, сидят члены присутствия в мундирах и орденах, и перед ними ставится испытуемый…» – живописует начало экспертизы увлекательная книга.
– Испытуемый, говорю, ставится! – пояснил я окружающим с лукавинкой своей прелестной. – А енералы и прочие уважительные члены на него, сталбыть, любопытствуют. Понимают, что танцевать можно будет начинать только тогда, когда старая мартышка в клетке засмеётся. Навроде как, говорю, у нас в доме, родненькие. Только праздничней.
374-я статья Уложения о наказаниях Российской империи (Т. 10. Ч. 1) настоятельно требовала «строгого рассмотрения ответов на вопросы, до обыкновенных обстоятельств и домашней жизни относящихся».
«Если бы мне дали книгу с таким автором на обложке, я бы сразу понял, что это мистификация. К чему Джон? Каким образом у этого Джона может быть фамилия Шемякин?! Нелепица какая-то. Если бы мне сказали, что в жилах автора причудливо смешалась бурная кровь камчадалов и шотландцев, уральских староверов, немцев и маньчжур, я бы утвердился во мнении, что это очевидный фейк.Если бы я узнал, что автор, историк по образованию, учился также в духовной семинарии, зачем-то год ходил на танкере в Тихом океане, уверяя команду, что он первоклассный кок, работал приемщиком стеклотары, заместителем главы администрации города Самары, а в результате стал производителем систем очистки нефтепродуктов, торговцем виски и отцом многочисленного семейства, я бы сразу заявил, что столь зигзагообразной судьбы не бывает.
«Очень многие в последнее время стали задавать мне вопросы, связанные с родом моей деятельности. Для меня такое любопытство кажется странным. Люди не верят, что чтение псалмов на паперти взаправду может кормить!Любой Шерлок Холмс может подойти ко мне, хрустя пустыми ампулами с семипроцентным раствором под ботинками на пуговицах, и сразу же догадаться, кто я такой и чем зарабатываю себе на кусок горького хлеба и кружку дождевой воды. Раз в тельняшке – значит, моряк. Деревянная нога, подсыхающая у камина, говорит о том, что моряк я не очень хороший, но с богатым прошлым, скорее всего боевым.
Джон Шемякин – знаменитый российский блогер, на страницу которого в Фейсбуке подписано более 70 000 человек, тонкий и остроумный интеллектуал, автор восхитительных автобиографических историй, неизменно вызывающих фурор в Рунете и интенсивно расходящихся на афоризмы. «Немногие знают, что я: работал год коком на танкере в Тихом океане; шесть месяцев носил имя Евгений; был импресарио у колдуньи Любы; играл на сцене адмирала Нахимова; учился в духовной семинарии; трудился в 93-м заместителем руководителя аппарата Демократической партии России; публиковал в журнале «Пионер» стихи про любовь; в 1984 году ездил в Никарагуа на сбор кофе; был укушен ядовитой змеёй; получил отравление хлором при производстве ремней для джинсов «Ранглер»; принимал пустые бутылки у водочного магазина, в котором работал продавцом, числясь по кафедре всеобщей истории университета преподавателем».
Дарить друзьям можно свою любовь, верность, заботу, самоотверженность. А еще можно дарить им знакомство с другими людьми – добрыми, благородными, талантливыми. «Дарить» – это, быть может, не самое точное в данном случае слово. Но все же не откажусь от него. Так вот, недавно в Нью-Йорке я встретил человека, с которым и вас хочу познакомить. Это Яков Миронов… Яков – талантливый художник, поэт. Он пересказал в стихах многие сюжеты Библии и сопроводил свой поэтический пересказ рисунками. Это не первый случай «пересказа» великих книг.
«Женщина проснулась от грохота колес. Похоже, поезд на полной скорости влетел на цельнометаллический мост над оврагом с протекающей внизу речушкой, промахнул его и понесся дальше, с прежним ритмичным однообразием постукивая на стыках рельсов…» Так начинается этот роман Анатолия Курчаткина. Герои его мчатся в некоем поезде – и мчатся уже давно, дни проходят, годы проходят, а они все мчатся, и нет конца-краю их пути, и что за цель его? Они уже давно не помнят того, они привыкли к своей жизни в дороге, в тесноте купе, с его неуютом, неустройством, временностью, которая стала обыденностью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
"И когда он увидел как следует её шею и полные здоровые плечи, то всплеснул руками и проговорил: - Душечка!" А.П.Чехов "Душечка".
Эта книга – история о любви как столкновения двух космосов. Розовый дельфин – биологическая редкость, но, тем не менее, встречающийся в реальности индивид. Дельфин-альбинос, увидеть которого, по поверью, означает скорую необыкновенную удачу. И, как при падении звезды, здесь тоже нужно загадывать желание, и оно несомненно должно исполниться.В основе сюжета безымянный мужчина и женщина по имени Алиса, которые в один прекрасный момент, 300 лет назад, оказались практически одни на целой планете (Земля), постепенно превращающейся в мертвый бетонный шарик.
Эта книга – сборник рассказов, объединенных одним персонажем, от лица которого и ведется повествование. Ниагара – вдумчивая, ироничная, чувствительная, наблюдательная, находчивая и творческая интеллектуалка. С ней невозможно соскучиться. Яркие, неповторимые, осязаемые образы героев. Неожиданные и авантюрные повороты событий. Живой и колоритный стиль повествования. Сюжеты, написанные самой жизнью.