Дикарка. Неизвестный маршрут - [3]

– У тебя есть доказательства? – бесстрастным тоном поинтересовался человек за столом.

– У меня есть интуиция, – сказала Марина. – Та самая, варварская. Таковы уж мы, дикари. Тебе бы следовало знать, коли возглавляешь именно этот отдел... Знаешь что, Денис? Мне иногда кажется, что больше всего на свете тебе хочется поставить меня на коленки на вон тот ковер и сунуть в рот по самый корень. И чтобы я не просто сосала – чтобы ты меня трахал в рот, держа за шкирку... Вопреки устоям политкорректности и ее детищу – неоэтике... А?

Человек за столом слегка усмехнулся.

– А знаешь, что мне иногда приходит в голову? Что если я тебя в лучших традициях старой, отжившей, медиевистской этики примитивно потискаю за попку, ты не побежишь к уполномоченному по соблюдению неоэтики...

– Ну, правильно, – сказала Марина. – Я тебе просто руку переломаю – в трех местах, но одним движением.

– Догадываюсь. Но все равно не станешь строчить жалобу окружному уполномоченному?

– Не стану. Только рука будет заживать долго...

– Ну и что? – слегка пожал плечами Денис. – У меня останется чувство глубокого удовлетворения. От того, что я тебя все-таки тискал за упругую жопу в лучших традициях старого времени, посреди разгула неоэтики. Как тебе такой психологический нюанс?

– Один-один, пожалуй, – задумчиво сказала Марина. – Вот за это, Дэн, я тебя и обожаю – за то, что в глубине души ты никакой не засраный слюнтяй-неоэтик, а нормальный дискрим старого времени...

– Не преувеличивай.

– Да брось, я ведь не пишу наш разговор! Я отлично представляю себе защитные системы этого кабинетика. Тут пиши не пиши, толку не будет... Просто мне прекрасно известно, что ты дискрим.

– Не надо меня обвинять в уголовно наказуемых вещах.

– А взгляд-то у тебя вильнул! – усмехнулась Марина. – Ну, все понятно и логично! Ты призадумался – вдруг и меня вербанул отдел внутренних расследований, у них тоже отчетность... – она гибко выпрямилась, встала, прошла на середину кабинета и решительно опустилась на колени. Глядя снизу вверх, медленно облизнула губы. – Иди сюда, пока у меня соответствующее настроение, сделаем, как ты хочешь...

Немного постояв так посреди затянувшегося напряженного молчания, бегунья ухмыльнулась, встала и уселась на прежнее место. Пожала плечами.

– Ну и зря! Тебе ведь ужасно хотелось, по глазам видно! Побоялся, что «внутряки» все же всадили тебе какую-то свою суперхитрую аппаратуру, способную перешибить твои системы? Ходят слухи, что у них такая есть...

– Марина, – сказал Денис, – я иногда всерьез задумываюсь, почему до сих пор не вышиб тебя куда-нибудь в другой отдел, чтобы там маялись с таким сокровищем...

– Потому что я – ценный сотрудник!

– Глупости! Ты пока что – не более чем полуфабрикат. Вот именно, полуфабрикат. И нечего приплетать сюда неоэтику. Речь идет о качественно иных вещах – профессиональных стандартах. Нe спорю, в нашей работе нередки ситуации, когда необходимы именно такие кадры, как ты – другие. У тебя все другое, ты родилась не где-нибудь, а в глухомани России, ты работаешь иначе, так, как мне никогда не выучить своего. Ты сама отлично все понимаешь... – он усмехнулся. – Но это не значит, что ты такая одна на свете! Давай без обоюдных подначек и психологического фехтования рассмотрим ситуацию с позиций скучного бухгалтерского учета! Не возражаешь?

– Где уж мне... – пробурчала Марина.

– Ты участвовала в пяти операциях. В двух – в качестве стажера, в двух – в качестве подчиненного полевого агента. И только одно-единственное дело крутила самостоятельно, да и то в Западной Европе. Если вдуматься, не особенное сокровище, а?

– Может быть, может быть… Я и не выдаю себя за бесценный бриллиант короны! Но я ведь во всех случаях справилась неплохо, верно?

– Вот поэтому я тебя и терплю. Пока есть реальные шансы сделать из тебя что-то ценное. Потому я закрываю глаза на все твои эпатажные выходки. А мне ведь жалуются. И частенько. Ты можешь хотя бы не лезть к Белоснежке?

– Ого! – восхитилась Марина. – У тебя в глазах появилось нечто человеческое! Это ревность? А что, если у меня к ней поистине глубокие и пылкие чувства? – она рассмеялась. – Да, твоя злость и ревность так и полыхают, и ты не в силах их скрыть...

– Ты можешь изменить стиль поведения?

– Не могу! – отрезала Марина. – Я его слишком долго культивировала, это уже часть моей неповторимой личности. Ладно, ладно, я готова идти на уступки. К Белоснежке я, так и быть, приставать не буду, щадя твои ущемленные неоэтикой чувства собственника. Но насчет всего остального – обещания давать поостерегусь.

– Устал я от тебя...

– Верю, – сказала Марина. – Вот сейчас ты не играешь. Говоришь вполне искренне. У нас с тобой и в самом деле есть некая несовместимость, это понемногу выплывает наружу. Ну, почему бы тебе и в самом деле не спихнуть меня куда-нибудь в смежный отдел? Столько было таких возможностей... Тебе станет несказанно легче жить. Ну, а Старику ты всегда можешь подсунуть какую-нибудь чертовски убедительную версию. Мне, в самом деле, интересно – почему ты от меня до сих пор не избавился? Я ведь, будем откровенны, тебе чертовски досаждаю.