Дикарка - [3]

Шрифт
Интервал


Обмен последующими репликами происходит быстро, под музыку. Оркестранты продолжают играть.


Г-жа Тард. Вот видишь, болван, видишь, ты все испортил.

Тард. Испортил? Пока я никого не испортил. (Прыскает, потом сурово.) Если он опять начнет свое, я его проучу!


Музыка.


Г-жа Тард(вздохнув). Лишь бы он меня не бросил. Как по-твоему, бросит он меня?

Тард. Ну и ну! Тринадцать лет я закрываю глаза… Но если ему надоело втаптывать меня в грязь, уж не воображаешь ты, что я стану его отговаривать?

Г-жа Тард. Трус!

Тард. Слышал уже!

Г-жа Тард. Презираю тебя, слышишь, презираю!

Тард. Лучше не сбивайся с такта!.. Внимание — фермата!

Г-жа Тард. Трус! Трус!

Тард. А кто будет помнить о диезах? Бабушка?

Г-жа Тард. Рогоносец! Старый рогоносец!

Тард. По чьей вине? (Вдруг с улыбкой.) Тихо. Он идет.


Входит Флоран с Гартманом.


(Играет приветствие на своем контрабасе.) Маэстро!


Г-жа Тард жеманится. Тереза чуть заметно улыбается, но не двигается с места. Гартмап и Флоран садятся рядом скамью и разглядывают оркестр.


Флоран. Ну как, Гартман?

Гартман. Это ведь не блондинка?

Флоран(усмехнувшись). Нет. Само собой.


Пауза.


Гартман. На контрабасе играет отец? Ну и тип!

Флоран. А на виолончели — мать.

Гартман(с улыбкой разглядывая их). Вы удивительный человек, Флоран. Жениться, невзирая на эту парочку. Как я понимаю, малютка даже не требовала брака.

Флоран. Она моя любовница.

Гартман. Вы ее любите?

Флоран(смеясь). Что ж, недурное объяснение.

Гартман(надев толстые роговые очки, внимательно разглядывает Терезу). Она прелестна — это верно, но все же… Я ведь отчасти ваш старый наставник, Флоран. Вы уверены, что не делаете глупости?

Флоран. Уверен ли я? Я никогда ни в чем не уверен, а на этот раз впервые в жизни уверен безоговорочно. И как это прекрасно!..

Гартман. А ваша работа?

Флоран. Хорошо, что вы приехали. А то уже целый месяц я ничего не делаю.

Гартман. Почему — ничего? Вы пускаете на ветер деньги. Я уже заплатил шестьдесят тысяч франков неустойки.

Флоран. А если я вам признаюсь, что за все это время не прикоснулся к инструменту?

Гартман. Черт побери! (Снова разглядывает Терезу сквозь роговые очки.) Она и в самом деле очень хороша.

Флоран(тихо). Я ее люблю, Гартман.

Гартман. Начинаю в это верить. (Прислушивается, делает гримасу.) Так или иначе, на скрипке она играет ужасно.

Флоран(с улыбкой). Верно. Но мне это безразлично. Я ведь беру ее не для того, чтобы она играла на скрипке… А для того, чтобы быть с ней счастливым всю свою жизнь.

Гартман. Неужели это правда?

Флоран. Вы сейчас произнесли те самые слова, которые я твержу себе, просыпаясь, каждое утро: неужели это правда? И тут же отвечаю себе: правда.

Гартман(улыбаясь). И это в самом деле правда?

Флоран. Не могу же я лгать себе каждое утро.

Гартман(помолчав, со вздохом). Боже, как она плохо играет…

Флоран. Она играет плохо, но любит меня так, как надо.

Гартман. Она вам это говорит?

Флоран. Никогда. Но стоит нам остаться вдвоем, она льнет ко мне, как козочка. Смотрит мне в глаза — в глубину души, как она говорит… Она уверяет, что со мной не надо быть хорошим пловцом… сразу видно дно… Это правда, Гартман?

Гартман(задержав взгляд на Терезе). Какое счастье, что у той, кого вы любите, такая же открытая и безмятежная душа, как у вас, Флоран…

Флоран. Почему?

Гартман. Да просто так, объяснять трудно и долго… К тому же я дал себе слово никогда с вами об этом не говорить. Вас не должна коснуться даже тень сомнения. Вы очаровательны, Флоран, и наверняка сделаете ее счастливой…

Флоран. Гартман! Я требую, чтобы вы объяснились! Вы что-то от меня скрываете. Я чувствую, что вы разъясните мне, какое я чудовище, сам того не подозревая.

Гартман(улыбаясь). Может статься!

Флоран. У меня есть порок, которого я не сознаю? Скажите откровенно, Гартман, я имею право знать… ведь я собираюсь жениться!

Гартман. Пожалуй, да, своего рода порок.

Флоран. Какой?

Гартман. У него много названий: безмятежность духа, ум, легкий характер, и еще везение…

Флоран(рассмеявшись). Но, по-моему, все это очень мило…

Гартман. Очень. Но я боялся, что вы однажды полюбите девушку строптивую, недоверчивую, требовательную. Какое счастье, что она так же ясна душой, как вы!


Тард и г-жа Тард, играя, расточают улыбки Флорану.


Родители великолепны. Да и остальные оркестранты не хуже. Как на ней отозвалось общение с этими людьми?

Флоран. Как на ней отзывается все. Произошло чудо. Их общество могло породить в ней низость, а породило силу, искренность, какую-то духовную зрелость. Из той свободы, которой она пользовалась, из связей, которые у нее были до меня, она вынесла чистоту, чуждую притворства и ханжества. Вот увидите, она вас поразит.

Гартман(с улыбкой глядя на увлеченного Флорана). Я уже поражаюсь, слушая вас…

Флоран. Бедность могла ее сделать расчетливой и жадной, а внушила ей только равнодушие к роскоши. Гартман! Она отказывается брать у меня деньги, чтобы купить себе что-нибудь. Она сама шьет себе платья, пудрится дешевой пудрой и не принимает от меня никаких подарков. А у нее нет ни гроша. Вы скоро увидите — только не смейтесь, — она сама мастерит свои невообразимые шляпки.

Гартман. Но если она выйдет за вас замуж, ей надо будет примириться с тем, что вы станете ее кормить и одевать.


Еще от автора Жан Ануй
Медея

Пьеса Ануя, основанная на сюжете трагедии Еврипида, вскрывает состояние современного общества, его болезни — губительную для личности некоммуникабельность, стремление к успеху любой ценой, цинизм. При этом проблемы замалчиваются, а общество предаётся бездумным развлечениям, что в результате выливается в страшные социальные недуги — агрессию, ксенофобию, расизм.


Оркестр

В основе спектакля лежит интеллектуальная пьеса Жана Ануя, которая, впрочем, служит лишь предлогом для данного сценического повествования — спектакль выходит далеко за рамки написанного. Действие разворачивается в послевоенной Франции, на некоем заштатном курорте, постояльцев которого призван развлекать небольшой оркестр.Каждый из оркестрантов рассказывает трагические эпизоды своей жизни, заново проживая их перед зрителями. Но это не просто история одного оркестра, это история всего человечества, причем преподнесенная нам под увеличительным стеклом, во всей своей правде и неприглядности.


Бал воров

Костюмированная драма «Бал воров» известного французского драматурга Жана Ануя, которую сам автор назвал «комедия-балет», сильно отличается от всех других его произведений. Компания мелких жуликов разрушает спокойствие курортного городка — самый удачливый из них похищает не только бриллианты, но и любовь местной красавицы. Ей приходится делать выбор между криминальным миром и миром высшего общества.


Антигона

Жан Ануй (1910 — 1987). Известный французский драматург. Комедии Ж. Ануя — трагикомедии, фарсы и водевили составили несколько циклов, каждый из которых, отличаясь тематическим и стилевым единством, во многом близок литературе экзистенционализма — проблемесуществования человека в абсурдном мире. Особое внимание в своих поздних произведениях Ж. Ануй уделяет извечному конфликту поколений, бессмысленности и бесперспективности политической борьбы, гнетущей повторяемости исторических ошибок и преступлений.


Орниф, или Сквозной ветерок

Трагикомический рассказ о поэте, который пытался прожить свою жизнь легко, не обременяя себя и окружающих сильными страстями…


Эвридика

Один из немеркнущих шедевров Ануя — его прославленное переложение античного мифа «Эвридика».


Рекомендуем почитать
Мафия и нежные чувства

Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.


Начало конца

Французская комедия положений в лучших традициях с элементами театра абсурда. Сорокалетний Ален Боман женат на Натали, которая стареет в семь раз быстрее него, но сама не замечает этого. Неспособный вынести жизни с женщиной, которая годится ему в бабушки, Ален Боман предлагает Эрве, работающему в его компании стажером, позаботиться о жене. Эрве, который видит в Натали не бабушку, а молодую привлекательную тридцатипятилетнюю женщину, охотно соглашается. Сколько лет на самом деле Натали? Или рутина супружеской жизни в свела Алена Бомона с ума? Или это галлюцинации мужа, который не может объективно оценить свою жену? Автор — Себастьян Тьери, которого критики называют новой звездой французской драматургии.


Лист ожиданий

Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.


Ямщик, не гони лошадей

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Глупая для других, умная для себя

Простая деревенская девушка Диана неожиданно для себя узнает, что она – незаконнорожденная дочь знатного герцога, который, умирая, завещал ей титул и владения. Все бы ничего, но законнорожденная племянница герцога Теодора не намерена просто так уступать несправедливо завещанное Диане. Но той суждено не только вкусить сладость дворянской жизни, но полюбить прекрасного аристократа, который, на удивление самой Диане, отвечает ей взаимностью.


Виндзорские насмешницы

В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.