Дика - [67]

Илита с большою жалостью думала о будущем Валерика. Несколько раз она говорила, что отправит его с очередным транспортом раненых, когда придет за ними пароход, но Валерик просил оставить его здесь.

— Ведь у меня, мама Илита, никого теперь нет, только ты…

И он остался, хотя потом Илита не могла себе этого простить. Ведь если бы тогда настояла она на своем и отправила Валерика, вероятно, не случилось бы беды…

В последний день обороны Севастополя в Ушаковой балке осталось всего десять человек. В своем одиннадцатом листке «Окопной правды» Валерик в тот день написал:

«Наша десятка — мощный кулак, который враг считает дивизией, — сказал генерал-майор Жидилов, — и мы должны драться, как целая дивизия…»

Нет силы в мире, которая победила бы нас. Советское государство, потому что мы сами хозяева своей земли, потому что нами руководит Ленинская партия коммунистов, объединяющая все народы Советского Союза. Вот посмотрите, кто мы, оставшиеся в живых защитники Ушаковой балки.

Здесь, в полуразрушенном здании 52-й школы:

Командир бригады генерал-майор Жидилов — русский.

Капитан-кавалерист Гобаладзе — грузин.

Танкист рядовой Паукштит Василий — латыш.

Врач медицинской службы капитан Мамедов — узбек.

Летчик младший лейтенант Илита Даурова — осетинка.

Артиллерист Петруненко из Киева — украинец.

Сержант-пехотинец Богомолов из Ленинграда — русский.

Разведчик Журавлев из Владивостока — русский.

Лейтенант-пехотинец Азиев — осетин.

Я, бывший ученик 4-го класса, а теперь рядовой боец Волков Валерий — русский.

Когда-то Ушакову балку защищало несколько рот, теперь нас осталось десять человек. Но посмотрите, какой мощный кулак мы составляем, каким фашистским силам противостоим! Сколько фашистов лезет на наши окопы, а мы их откидываем и откидываем назад. Сколько лежит перед нашими окопами трупов этих незваных пришельцев, а мы еще держимся и будем держаться до последнего человека, будем стоять насмерть. Фашистские сволочи думают, что нас здесь тысячи, и идут на нас тысячами. Трусы! Отступая, они оставляют на поле боя тяжелораненых и убегают! Как хочется выжить, чтобы потом, когда кончится война, рассказать нашему народу правду о героическом Севастополе!

Дорогая десятка! Кто из вас останется жив, где бы вы после войны ни оказались, приезжайте обязательно сюда, на места наших последних боев, в стены этой 52-й школы, и расскажите ее будущим ученикам о том, как оборонялся Севастополь. Я хотел бы стать птицей, чтобы облететь весь Севастополь, каждый дом, каждую улицу, все увидеть, чтобы потом рассказать об этом народу. Нас таких — миллионы! Гитлер нас никогда не победит! Нас миллионы, посмотрите! От Севастополя до героического Ленинграда, от Мурманска до Ташкента, от Владивостока до Кавказа таких бойцов, как наша десятка, множество, и они, как сталь, непобедимы».

Так писал в своем последнем, одиннадцатом листке «Окопной правды» Валерий Волков, чье имя сегодня известно каждому пионеру.

СЕВАСТОПОЛЬСКИЙ ГАВРОШ

В тот знойный июньский полдень Седьмая морская бригада Жидилова вынуждена была отойти на Сапун-гору, последнюю перед Севастополем линию укреплений.

…Город опоясан сплошным ураганом огня. В безоблачный день солнце скрыто черными клубами дыма и пыли. Грохот бомбовых разрывов сотрясает Севастополь, немцы вот-вот прорвут линию укреплений и займут северную сторону.

Несколько дней назад был получен приказ эвакуировать морем население и раненых, после чего войска должны были оставить город. Эвакуация шла, а Севастополь продолжал сражаться за каждую пядь земли, сдерживая бешеный натиск фашистов. На последних рубежах враг захлебывался в собственной крови. Каждый шаг к Севастополю обходился Гитлеру дороже, чем взятие Парижа!

Ушакова балка… Отбита пятнадцатая за день атака. Сколько осталось в живых из «дивизии десяти»? Илита не могла ответить сама себе на этот вопрос. Может быть, она да Валерик только и остались на этом рубеже? Но нет, вон свистнул и что-то крикнул Гобаладзе, подал голос из своего окопа Энвербек Азиев, кто-то третий, невидимый за бруствером, крепко выругался справа. Значит, еще живем, еще стоим! Отступать будем, только когда придет приказ…

Итак, пятнадцатая атака отбита, и фашисты примолкли, уползли к своим окопам. Они даже не убрали тяжелораненых и убитых: тела гитлеровцев лежат на ничейной полосе в самых невероятных позах.

Спрятавшись от Илиты за поворотом окопа, Валерик ловко перекинул через бруствер свое тело и, энергично работая локтями, пополз к распластанным на земле врагам. Он знал, что у каждого из защитников балки остались считанные патроны, на исходе гранаты, а на ничейной полосе валялось оружие, автоматные диски, гранаты… Еще неизвестно, когда придет — и придет ли вообще — приказ оставить балку, и каждый патрон может пригодиться.

Подобрав два автомата, Валерик так же ползком вернулся на свое место. Потом, пригнувшись, побежал по ходу сообщения — надо было отдать подобранное оружие бойцам.

Ближе к нему в окопе оказался Аркадий Журавлев. Поспешно скручивая цигарку, вытирая пот с грязного, перепачканного землей лба, он улыбнулся Валерику:

— А, севастопольский Гаврош! С добычей? Значит, мы совсем перешли на подножный боекорм? Ну-ка, давай… Автомат ничего, почти полный диск. Молодчик, Валера! Вот бы еще попить, парень, а? Жаркий день, и на небе, и на земле жара — спасу нет… А спускаться в балку нельзя — того и гляди, опять пойдут, сволочи. Прямо остервенели нынче! Видно, фюрер здорово им хвост накрутил.