Дика - [22]
Илита улыбалась. Она могла бы пересказать все, что думают ее земляки, видя в небе самолет. Седобородый чабан, опирающийся на длинную ярлыгу, спокоен. Прищурившись, приложив к глазам ладонь, он неотрывно смотрит на самолет Илиты. Многое он видел в жизни: черствых и злых алдаров, злобные пасти голодных волков, нищету, кровавые сражения бедняков с полками Деникина, обрезы кулаков. Новая жизнь — это сказка, ставшая былью. Новая жизнь каждый день рождает чудеса. Ну вот разве это не чудо — крылатая машина спускается с неба прямо к дедовским саклям! А что думает парнишка, выросший уже при Советской власти? Он тоже не отрывает взгляда от самолета. Он завидует летчику: ведь у парнишки мечта — летать!
Да и сама Илита, быть может, впервые так остро почувствовала сейчас, что́ сделала для нее Советская власть. Не будь ее — была бы Илита последней батрачкой. Не на самолете бы летала, а шла бы за сохой, понукала волов. Спасибо тем, кто, не жалея крови и пота, построил новую жизнь! Эта жизнь сделала Илиту хозяйкой своей судьбы. Илита — летчик. Илита — депутат. Илита — человек, выдвинутый народом решать большие, государственные дела. Скажи об этом землякам Илиты лет двадцать тому назад, все бы только рассмеялись. А то бы и рассердились: нечего, мол, нам голову глупостями забивать, чудес на свете не бывает!
Теперь — бывают!
Но пора и приземляться.
Внизу, по берегу реки и на скалах ущелья, не видно ни одной сколько-нибудь удобной площадки. Вот, кажется, что-то есть! Нет, это поле, засеянное ячменем. Нельзя сажать самолет на поле. Илита хорошо знала, сколько труда нужно положить, чтобы вырастить ячмень на этой недружелюбной земле. Собственно, и землей-то нельзя назвать ее. Там, внизу, — камень, на который крестьяне — поколение за поколением — укладывали пласты чернозема, того чернозема, что носили они на себе из долин.
Она растерянно оглянулась на инструктора. Тот не спал. Чувствовалось, что он следит за Илитой, готов в любую минуту прийти ей на помощь.
«Обойдусь без него, — твердо решила Илита. — Буду искать площадку, хотя бы все горючее кончилось!»
Она вдруг вспомнила, что неподалеку от аула Какадур есть небольшая площадка. В детстве Илита ходила туда с подружками собирать ягоды и цветы. Уж не засеяли ли эту поляну? Хорошо, если нет. Самое подходящее местечко для посадки. Хоть и не велика площадка, но для «У-2» хватит.
«Хватит? — тут же обеспокоенно спросила она себя. — А если нет?»
Она вспомнила Чкалова. Тот сумел пролететь под мостом, между быками, — расстояние было чуть шире размаха крыльев чкаловского самолета.
Илита грустно усмехнулась. Чкалову это удалось. Но то Чкалов, а то она. Нашла с кем себя сравнивать!
Самолет между тем уже набрал высоту и парил над южной окраиной Какадура. Илита нашла взглядом знакомую поляну. Сейчас она показалась ей гораздо меньше, чем когда-то в детстве. Во всяком случае, посадить «У-2» на этот пятачок не так-то просто. Но другого выхода нет.
«Попробую!» — решилась Илита.
Самолет резко пошел на снижение…
Земля! Колеса «уточки» катились по лугу, сминая высокую траву. Обрыв быстро приближался. Неужели дорожки пробега не хватит? Когда до обрыва оставалось метров пятнадцать, самолет, перевалив через небольшую кочку, прекратил свой бег. Обошлось! Илита сняла шлем, вытерла ладонью потный лоб.
— Ах, молодчага! — сказала она, хлопнув рукой по борту кабины. Она имела в виду самолет.
— Это ты — молодчага! — отозвался с заднего сиденья инструктор Петров. — Тютелька в тютельку посадила «уточку». Я бы лучше не посадил, а ведь инструктором пятый год!
Он облегченно рассмеялся. Видно было, что Илита заставила его поволноваться.
Только теперь Илита почувствовала усталость. Прислонившись к фюзеляжу, она смотрела на родные горы. Повитые сиреневым туманом, предвещавшим близкие сумерки, они толпились по сторонам, будто стадо огромных буйволов. Лишь две вершины — Джима́ра-хох и Мали́-хох — прорвали пелену тумана; их белоснежные пики, казалось, подпирали само небо. Ледяные папахи вершин, крутые склоны гор, поросшие курчавым темным кустарником, — все это делало Джимара-хох и Мали-хох похожими на гордых стариков, пришедших на нихас и молчаливо взирающих на молодежь…
Илита подняла бинокль, разглядывала знакомые с детства места. Интересно, много ли сейчас в горах туров? В окулярах скользнули сверкающие грани ледников, сползающих в ущелья с высоких плеч Джимара-хох и Мали-хох. Если смотришь в бинокль, они совсем рядом. Стоит только руку протянуть, и сразу же ощутишь пронзительный, вечный холод многометровой ледяной корки. Но где же все-таки туры? Они должны быть ниже, на склонах, где кончаются альпийские луга, покрытые пестрым разнотравьем, цветами… Нашла! Илита обрадованно обернулась к Петрову.
— Поглядите-ка в бинокль! Сразу же, ниже белой кромки ледников, — луга, и вон там, ближе к серым скалам, — Илита кивнула в сторону Джимара-хох, — большое стадо туров…
— Вижу! — сказал инструктор, глядя в бинокль.
— Я с отцом частенько ходила в горы охотиться, — вспомнила Илита. — На туров мы тоже ходили.
— Ты? На туров? — удивился инструктор. Илита кивнула.
На русский язык переведено уже несколько книг известного осетинского писателя Тотырбека Джатиева — «Два друга», «Морской джигит», «Горная звезда», «Пламя над Тереком», «Дика», издан сборник повестей и рассказов. В настоящую книгу включены две повести. В первой — «Тайными тропами» — поведана действительная история храброго командира особой партизанской бригады осетина Хатагова, которая действовала в годы войны на территории Белоруссии. Во второй повести — «Мои седые кудри» — рассказывается о судьбе осетинки Назират — о ее безрадостном детстве, которое прошло в условиях царской России, о молодых и зрелых годах, совпавших с рождением и становлением советской власти на Кавказе.
Следы остаются — первая книга о милиции Северной Осетии. Вместе со всеми органами внутренних дел страны сотрудники милиции республики стоят на переднем крае борьбы с пережитками прошлого в сознании людей. Решительно пресекая преступные посягательства на социалистическую и личную собственность граждан, личность и права советских людей, они борются за утверждение социалистической законности и справедливости, за высокую дисциплину и образцовый общественный порядок. В создании сборника приняли участие журналисты, работники МВД республики.
Известный осетинский писатель Тотырбек Джатиев — автор более тридцати книг, несколько из них посвящены героической борьбе народов Кавказа против немецко-фашистских захватчиков. В настоящий сборник включены три документальные повести: «Пламя над Тереком», «Иду в атаку», «Тайными тропами», уже издававшиеся в «Советском писателе».
Неразгаданный сфинкс Серебряного века Максимилиан Волошин — поэт, художник, антропософ, масон, хозяин знаменитого Дома Поэта, поэтический летописец русской усобицы, миротворец белых и красных — по сей день возбуждает живой интерес и вызывает споры. Разрешить если не все, то многие из них поможет это первое объёмное жизнеописание поэта, включающее и всесторонний анализ его лучших творений. Всем своим творчеством Волошин пытался дать ответы на «проклятые» русские вопросы, и эти ответы не устроили ни белую, ни красную сторону.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это книга о том, как делается порнография и как существует порноиндустрия. Читается легко и на одном дыхании. Рекомендуется как потребителям, так и ярым ненавистникам порно. Разница между порнографией и сексом такая же, как между религией и Богом. Как религия в большинстве случаев есть надругательство над Богом. так же и порнография есть надругательство над сексом. Вопрос в том. чего ты хочешь. Ты можешь искать женщину или Бога, а можешь - церковь или порносайт. Те, кто производят порнографию и религию, прекрасно видят эту разницу, прикладывая легкий путь к тому, что заменит тебе откровение на мгновенную и яркую сублимацию, разрядку мутной действительностью в воображаемое лицо.
Эта небольшая книга написана человеком, «хорошо знавшим Троцкого с 1896 года, с первых шагов его политической деятельности и почти не прекращавшим связей с ним в течение около 20 лет». Автор доктор Григорий Зив принадлежал к социал-демократической партии и к большевизму относился отрицательно. Он написал нелестную, но вполне объективную биографию своего бывшего товарища. Сам Троцкий никогда не возражал против неё. Биография Льва Троцкого (Лейба Давидович Бронштейн), написанная Зивом, является библиографической редкостью.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.