Диета из отбросов - [7]
Пришла и ушла полночь, пока они говорили о книгах, фильмах, старых воспоминаниях. Они не говорили о Лорри, и Ребека не заводила речь о том, о чём она хотела сказать, что Грейдон впустую растрачивает свою жизнь и время. Наконец, Ребека потянулась и произнесла:
— Итак, где я сплю?
— Можешь лечь на моей постели. Я лягу на кушетке.
Она кивнула, затем, испытывая нехарактерное смущение, опустила взгляд на свои сложенные на коленях руки.
— Слушай, Грей, я знаю, ты, должно быть, чувствуешь себя очень одиноким и покинутым всеми… если захочешь, можешь лечь в постель со мной. Я знаю, как это тяжело — быть одному, жаждать близости и не находить её. Последнее время между мной и Лорри не было особой теплоты, и мне бы тоже не помешало немного поддержки. Это не будет ничего значить, кроме того, что ты мой друг и я люблю тебя, но, если хочешь…
В этот момент Грейдон осознал, что Ребека не знает его по-настоящему; в противном случае сейчас она обманывала себя, или же попросту использовала его для собственных нужд. Если Грейдон займётся любовью с Ребекой, он хотел, чтобы это что-то значило. Он хотел, чтобы это значило, что она возвращается к нему, что они будут парой, что они будут вместе. Заняться сексом вместе, без всего этого… будет убийственно. Завтра он будет ненавидеть себя, а это чувство пустоты может никогда не уйти прочь. Он должен ответить «нет».
Но как он может ответить «нет» шансу заняться любовью с Ребекой?
— Да, — ответил он. — Хотел бы.
Причина, по которой лосось мудрости рассмеялся при мысли о том, что его съедят, следующая:
Было предсказано, что герой Финегас поймает лосося, приготовит его и съест, и получит всё знание Мира, и станет, таким образом, ещё более великим героем. Финегас поймал лосося, но, будучи героем, он не привык лично готовить себе пищу, и потому зажарить рыбу вместо него взялся его подмастерье Финн. Подмастерье и не мечтал о том, чтобы съесть кушанье своего мастера, но он случайно обжёг палец, поворачивая рыбу на огне. Не задумываясь, Финн сунул обожжённый палец в рот и пососал его.
Испробовав, таким образом, рыбу. Получив, таким образом, все знания в Мире, и оставив своего мастера, героя, ничуть не мудрее прежнего.
И именно поэтому смеялся лосось.
На следующее утро после того, как он переспал с Ребекой, Грейдон был совершенно очарователен, готовил завтрак, смеялся с ней, целовал её в щёку. Внутри же — его сердце обратилось в золу. Он попрощался, пообещав встретиться с ней на неделе.
Когда она уехала, он принёс к пруду четыре бутылки вина. Две он выпил, а две оставшиеся вылил в воду.
— Выпей со мной, Говноед! — прокричал он. — Ты мой единственный друг!
Сом так и не появился на поверхности.
В воскресенье Грейдон не рыбачил. Во время своих изысканий он выяснил, что рыбачить в воскресенье — к неудаче, а как раз сейчас было самое время, чтобы быть суеверным. Кроме того, у него было похмелье, и он полдня проспал. Он подумывал о том, чтобы съездить до Атланты, но магазины к тому времени уже закрылись бы — по воскресеньям на Юге никто не работал допоздна.
В понедельник он отправился в город и потратил бо́льшую часть оставшихся денег на пневморужьё. Весь день он практиковался с ним во дворе, расстреливая диванные подушки. Причины спешить не было. Он хотел сделать всё как положено.
Во вторник он поднялся до рассвета и, взяв к пруду ружьё и мешок самых дорогих для него вещей, забрёл в воду. Едва он разбросал наживку и позвал Говноеда, как начало моросить.
Сом появился из воды и принялся поедать разбросанные Грейдоном вещи. Грейдон, не шевелясь, смотрел на это, дождь просачивался через его волосы и наполнял пруд рябью. Как только Говноед проглотил последнюю вещь, плававшую на поверхности, — косу Ребеки — Грейдон направил ружьё ему в голову и выстрелил.
Гарпун глубоко погрузился в голову Говноеда, и рыба забилась в судорогах, шлёпая хвостом по воде. Обхватив древко гарпуна обеими руками, Грейдон принялся тянуть Говноеда к берегу. Это оказалось проще, чем он ожидал, поскольку вода поддерживала мёртвую рыбину на плаву. Грейдон взобрался на илистую, скользкую отмель, и с трудом вытащил огромную тушу Говноеда на траву. После этого сходил к дому и вернулся откуда с тачкой и обрезками досок. Подперев колесо тачки кирпичом, он прислонил доски к тачке, устроив импровизированную рампу. Затем Грейдон пихал по этим доскам тяжеленный труп Говноеда, пока тот не плюхнулся в тачку, после чего покатил её к забетонированному патио на заднем дворе. Пока он толкал тачку, дождь перестал, будучи коротким летним ливнем, в один миг начавшись, а в другой — кончившись.
Грейдон вывалил Говноеда на бетон и стоял, глядя на него, ожидая, что его охватит некое волнение триумфа, однако внутри он по-прежнему был лишь зола и камни, и не чувствовал ничего. Он зашёл в дом за своими ножами, а затем принялся потрошить и чистить сома, часто обращаясь к купленной книге, где объяснялся процесс.
Через какое-то время Грейдон изучил содержимое желудка Говноеда, но обнаружил мало интересного, не найдя даже того, что совсем недавно скормил рыбине: лишь водоросли и ил. Это было разочарованием. Грейдон надеялся, что там будет… что-нибудь внутри. Что-нибудь особенное.
