Дидро и цивилизация России - [12]
Переводы принадлежащих Дидро отрывков, написанных для трех изданий «Истории» Рейналя, помещены мной в качестве приложения к работе. Мной также были переведены другие малоизвестные тексты Дидро, относящиеся к России: отзыв философа о «Древней Российской истории» М. В. Ломоносова, написанный для Correspondance littéraire (1769) и опубликованный в старом издании собрания сочинений Дидро[116], мемуарная записка Дидро «Княгиня Дашкова» (1770)[117]. Самостоятельный интерес представляют «Размышления о колониях, учрежденных в Саратове»[118]. Этот текст неизвестного автора, идейно связанный с представлениями Дидро о цивилизации России, сам философ приложил к своим «Запискам» («Mélanges») и передал императрице.
Россика Дидро не может быть понята вне связи с другими сочинениями философа, вне контекста эпохи. Для понимания жизненного контекста размышлений Дидро о России чрезвычайно важна его переписка. Особое место в данном случае принадлежит письменному общению с Екатериной II, Гриммом, Вольтером, Фальконе, Дашковой и другими корреспондентами. Взаимоотношения Дидро с Россией и русскими отразились в мемуарах и переписке современников.
Отдельный комплекс источников составили сочинения русских и французских современников Дидро, в которых нашли отражение и развитие его идеи о цивилизации России.
Глава 2
«Я француз. Меня зовут Дидро»
Россия довольно поздно вошла в жизнь и труды Дени Дидро; можно сказать, что он заинтересовался ею на склоне дней. Это не избавляет автора от необходимости дать краткий очерк жизни философа, чтобы вписать россику Дидро в контекст его творчества. При изучении этого сюжета незаменимыми источниками являются биографические записки дочери философа Марии-Анжелики де Вандель[119], воспоминания его друга Жака-Андре Нэжона[120], а также автобиографические заметки, разбросанные в сочинениях и письмах Дидро. Биография философа неоднократно привлекала внимание исследователей. На сегодняшний день лучший опыт жизнеописания Дидро, кажется, принадлежит перу американского профессора Артура Уилсона[121]. Раймон Трусон составил подробную летопись жизни и творчества просветителя[122], а затем выпустил его биографию[123]. Ценную информацию содержит также «Словарь Дидро»[124]. Не претендуя на оригинальное жизнеописание, я ограничусь хронологическим перечнем основных событий жизненного пути Дидро, сопровождая его в некоторых случаях свидетельствами самого философа или его современников.
5 октября 1713 года в городе Лангре (Шампань) в семье ножовщика Дидье Дидро родился сын Дени. Отец будущего философа занимался изготовлением ножей и хирургических инструментов и при этом был вполне обеспеченным человеком – владельцем мастерской, домов и земель.
1723–1728 – Дени Дидро изучал классические языки и богословие в иезуитском коллеже в Лангре. Живой, порывистый, проявляющий большие способности, но не очень усидчивый, юный Дени говорил: «Мне больше нравится беспокойство, чем скука»[125]. В 1726 оду юноша был посвящен в духовное звание (тонзурирован и облачен в специальную одежду), что открывало перед ним карьеру каноника или аббата. Позже в «Разговоре отца с детьми» Дидро написал: «Я предпочел бы быть хорошим философом, чем дурным каноником»[126].
1728 (1729?)–1732 – Дидро продолжил обучение в янсенистском коллеже Даркур в Париже. 2 сентября 1732 года он получил в Сорбонне степень магистра искусств. Знакомство со взглядами враждовавших иезуитов и янсенистов привело Дидро в конечном счете к отрицанию обеих религиозных доктрин, хотя мысли о карьере теолога не покидали его вплоть до начала 1740-х годов.
1732–1735 – будущий философ изучал теологию в Сорбонне.
1736–1737 – Дидро обучался юриспруденции у прокурора Франсуа-Клемана де Ри и служил у него клерком, самостоятельно изучал математику и иностранные языки (итальянский, английский). На вопрос прокурора: «Кем же Вы хотите быть?» – Дидро отвечал: «По правде сказать, никем. Я люблю учиться; я очень счастлив и доволен, я не прошу ничего другого»[127]. Его друг свидетельствовал: «Пользу и плоды принесло отнюдь не публичное или специальное образование, которое он получил в детстве и юности, а то, которое он сам себе дал, когда покинул школьную скамью и родительский дом»[128].
1737–1740 – разрыв Дени с отцом, который хотел видеть сына священником, юристом или врачом, тогда как юный Дидро выбрал стезю литератора и философа. Лишенный родительской помощи, Дидро наслаждался свободой в Париже: составлял проповеди, давал уроки математики, был одно время гувернером, занимался переводами, увлекался театром, посещал кафе. «Довольный тем необходимым, что у него было сегодня, он мало беспокоился о завтрашнем дне. Он делал долги, отдавал их, когда мог, отдавал в залог свою одежду, продавал ненужные книги, чтобы купить новые, которые он хотел прочитать или изучить; он надеялся на будущее, когда приходилось жаловаться на настоящее»[129]. В «Племяннике Рамо» автор вспоминал себя в «сером плисовом сюртуке… ободранном с одного бока, с оборванной манжетой, да еще в черных шерстяных чулках, заштопанных сзади белыми нитками»
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
Борис Владимирович Марбанов — ученый-историк, автор многих научных и публицистических работ, в которых исследуется и разоблачается антисоветская деятельность ЦРУ США и других шпионско-диверсионных служб империалистических государств. В этой книге разоблачаются операции психологической войны и идеологические диверсии, которые осуществляют в Афганистане шпионские службы Соединенных Штатов Америки и находящаяся у них на содержании антисоветская эмигрантская организация — Народно-трудовой союз российских солидаристов (НТС).
В книге приводятся свидетельства очевидца переговоров, происходивших в 1995 году в американском городе Дейтоне и положивших конец гражданской войне в Боснии и Герцеговине и первому этапу югославского кризиса (1991−2001). Заключенный в Дейтоне мир стал важным рубежом для сербов, хорватов и бошняков (боснийских мусульман), для постюгославских государств, всего балканского региона, Европы и мира в целом. Книга является ценным источником для понимания позиции руководства СРЮ/Сербии в тот период и сложных процессов, повлиявших на складывание новой системы международной безопасности.
Эта книга рассказывает об эволюции денег. Живые деньги, деньги-товары, шоколадные деньги, железные, бумажные, пластиковые деньги. Как и зачем они были придуманы, как изменялись с течением времени, что делали с ними люди и что они в итоге сделали с людьми?
Во второй книге краеведческих очерков, сохранившей, вслед за первой, свое название «Окрик памяти», освещается история радио и телевидения в нашем крае, рассказывается о замечательных инженерах-земляках; строителях речных кораблей и железнодорожных мостов; электриках, механиках и геологах: о создателях атомных ледоколов и первой в мире атомной электростанции в Обнинске; о конструкторах самолетов – авторах «летающих танков» и реактивных истребителей. Содержатся сведения о сибирских исследователях космоса, о редких находках старой бытовой техники на чердаках и в сараях, об экспозициях музея истории науки и техники Зауралья.
Эта книга является второй частью воспоминаний отца иезуита Уолтера Дж. Чишека о своем опыте в России во время Советского Союза. Через него автор ведет читателя в глубокое размышление о христианской жизни. Его переживания и страдания в очень сложных обстоятельствах, помогут читателю углубить свою веру.
Коллективизация и голод начала 1930-х годов – один из самых болезненных сюжетов в национальных нарративах постсоветских республик. В Казахстане ценой эксперимента по превращению степных кочевников в промышленную и оседло-сельскохозяйственную нацию стала гибель четверти населения страны (1,5 млн человек), более миллиона беженцев и полностью разрушенная экономика. Почему количество жертв голода оказалось столь чудовищным? Как эта трагедия повлияла на строительство нового, советского Казахстана и удалось ли Советской власти интегрировать казахов в СССР по задуманному сценарию? Как тема казахского голода сказывается на современных политических отношениях Казахстана с Россией и на сложной дискуссии о признании геноцидом голода, вызванного коллективизацией? Опираясь на широкий круг архивных и мемуарных источников на русском и казахском языках, С.
В.Ф. Райан — крупнейший британский филолог-славист, член Британской Академии, Президент Британского общества фольклористов, прекрасный знаток русского языка и средневековых рукописей. Его книга представляет собой фундаментальное исследование глубинных корней русской культуры, является не имеющим аналога обширным компендиумом русских народных верований и суеверий, магии, колдовства и гаданий. Знакомит она читателей и с широким кругом европейских аналогий — балканских, греческих, скандинавских, англосаксонских и т.д.
Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.
В начале 1948 года Николай Павленко, бывший председатель кооперативной строительной артели, присвоив себе звание полковника инженерных войск, а своим подчиненным другие воинские звания, с помощью подложных документов создал теневую организацию. Эта фиктивная корпорация, которая в разное время называлась Управлением военного строительства № 1 и № 10, заключила с государственными структурами многочисленные договоры и за несколько лет построила десятки участков шоссейных и железных дорог в СССР. Как была устроена организация Павленко? Как ей удалось просуществовать столь долгий срок — с 1948 по 1952 год? В своей книге Олег Хлевнюк на основании новых архивных материалов исследует историю Павленко как пример социальной мимикрии, приспособления к жизни в условиях тоталитаризма, и одновременно как часть советской теневой экономики, демонстрирующую скрытые реалии социального развития страны в позднесталинское время. Олег Хлевнюк — доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института советской и постсоветской истории НИУ ВШЭ.