Дичок - [3]

– - Ладно!

III

Дома на Макара поворчали было, зачем он купил такого жеребёнка; но мужик не обратил на это никакого внимания и на другой день, обмолотив овин, взял деньги и пошёл к Якову. Был сильный заморозок, скотина стояла ещё на дворе. Яков обротал жеребёнка, Макар его принял из полы в полу и, перекрестившись, повёл к себе.

– - Ну, глядите покупку-то! -- крикнул Макар своим, держа жеребёнка под уздцы.

Семейные Макара высыпали на улицу и принялись оглядывать жеребёнка. Жеребёнок был крепкий, туловище круглое, зад лоснился, копыта стаканчиком, шея толстая, голова небольшая, сухая, глаза точно огонь. Он стоял, пугливо озираясь кругом, семеня ногами, пофыркивая и не давая дотронуться до себя.

– - Ишь какой дикий! -- сказала девка.

– - Дикий-то дикий,-- согласился Макар,-- мы, пожалуй, и звать-то его будем Дичок,-- ничего?..

– - Ишь, у него и глаза-то горят, как у волка, какой в нём толк будет? -- молвила Макарова баба.

– - Не было страсти на дворе, так будет! -- недовольным голосом сказала невестка. -- Коли он такой злой, боязно будет и по двору-то пройти!

– - Заест,-- шутливо сказал Макар.-- Он уж бабы три съел таких-то, только ноги остались.

– - А постой, я ему хлебца вынесу, -- будет он есть али нет? -- сказала девка и побежала в избу.

– - Да посоли хлеб-то! -- крикнул ей вслед Макар.

Девка вскоре вернулась с ломтём хлеба и поднесла его жеребёнку. Жеребёнок, завидев хлеб, и бровью не моргнул.

– - Ещё не привычен,-- молвил Макар и поднёс хлеб к губам жеребёнка.

Жеребёнок отвернул голову.

– - Ишь ты, не хочет! Постой, раскутаешь, будешь есть!

И Макар отломил кусочек хлеба, где было побольше соли, и впихнул его в рот жеребёнку. Жеребёнок нехотя взял его, помял губами и проглотил. Макар подал ему ещё такой же кусочек; жеребёнок сжевал охотнее и, увидев, что у мужика есть ещё хлеб, сам уже потянулся за ним.

– - Вот так-то! -- проговорил Макар и стал гладить жеребёнка по морде. -- Ешь, ешь, дурашка! Привыкай, да будь смирен.

И, дождавшись, когда жеребёнок съел хлеб, он тихонько повернул его и повёл во двор. Жеребёнок заартачился и не захотел было идти на чужой двор. Макар, остановившись, стал гладить его по морде и шее.

– - Ну чего ты, дурашка? Не бойсь! Тебе тут хорошо будет!.. Молодуха, принеси-ка ему приполок невеечки! [Приполок невеечки; приполок -- количество чего-либо, забранное в полу одежды; невеечка -- невеяный овёс.]

Жеребёнок после ласки оказался послушливее и, не упираясь, вошёл во двор. Макар завёл его в задний хлев, снял обротку и проговорил:

– - Ну, вот тебе и место, гуляй здесь!

Жеребёнок почувствовал, что с него сняли обротку, сразу рванулся в сторону, взлягнул, причём чуть не попал Макару пятками в грудь, и, забившись в угол, остановился там, дрожа всем телом.

– - Ишь как тебя приучили… Ну постой, здесь тебе того не будет!

И Макар засыпал в кормушку принесённый молодухой невеяный овёс и вышел из хлева.

IV

Макар всегда и со всей скотиной обходился ласково, старался не бить, не кричать на неё и семейным не позволял этого делать. Так же стал он обращаться и с Дичком. Мало того, он на первых порах сам стал ухаживать за ним: сам носил корм, сам поил, сам таскал подстилку. Допускал он и дочь с невесткой это делать иногда, но сам всё-таки присматривал: достаточно ли они корма или пойла ему дали, так ли положили. На первых порах Дичок не подпускал к себе никого. Только кто покажется в хлеве, он бросается в угол, настораживается, поднимет уши и стоит, смотрит. Едва кто делал к нему шаг, он, прижимая уши, начинал охмыляться и семенил задними ногами. Старуха, когда носила пойло овцам, всегда опасливо озиралась, не бросился бы он на неё, не ударил бы как. Настороже были всегда и девка с невесткой. И только Макар не обращал на это никакого внимания. Положит корм, подойдёт к нему и, ласково отпрукивая, ухитрится как-нибудь схватить за шею или за холку и начнёт гладить его, почёсывать, называть нежными именами. Мало-помалу жеребёнок стал привыкать к нему, встречать более дружелюбно и не отскакивал уже от кормушки, когда кто-нибудь появлялся в хлеве.

Мало-помалу Дичок стал позволять дотрагиваться до себя не только Макару, но и старухе, снохе, а особенно девке. Девке потому, что она всех больше ухаживала за ним и обходилась ласково и, кроме того, часто выносила горбушку или кусочек хлеба.

К весне Дичок поднялся, вырос и сделался ещё круглее корпусом. В первую бороньбу Макар пожалел его запрягать в борону. Но в яровой сев, когда работа бывает легче и когда лошади несколько поправляются на вырастающей к этому времени зелёной траве, он решился попробовать его. В один полдень он послал Федорку в стадо привести его. Девка живо прикатила с ним, и Макар, благословясь, исподволь стал надевать на него хомут. Дичок было фыркнул, насторожил уши и поднял голову, но Макар с девкой, одерживая его, надели-таки хомут, стали засупонивать и вхлёстывать гужи [Засупонивать и вхлёстывать гужи -- затягивать кожаную петлю, которая соединяет хомут с оглоблями и дугой.]. Сделав это, Макар под уздцы повёл Дичка на полосу, зорко следя, как бы он не рванулся назад и не наскочил бы на борону.