Диармайд. Зимняя сказка - [56]

– Оснований для паники нет, – сказала она. – Ребенок жив, здоров, и никакой угрозы я не почувствовала. Пока…

– А это? – Изора показала пальцем на неприятное сочетание карт. Оно могло означать близость мужчины, исполненного дурных мыслей, но имела эта близость место буквально несколько часов назад или еще только предстояла, имела духовный или же физиологический смысл – карты умолчали.

– Ничего хорошего. Но он не знал, что это твоя дочь… и не знал, что вмешаюсь я…

– Вся надежда на тебя, крестненькая.

– Ничего, Изорка. Справимся.

Дара отметила про себя: крестница напрочь забыла о том, что и у крестной завелась проблема, причем проблема серьезная. Надо полагать, что и у второй крестницы – тот же склероз…

Она не стала признаваться Изоре, что роман с Артуром, на который возлагались такие надежды, оказался бесполезен. А Изора, знать не знавшая подробностей, и не догадалась спросить – не тем была занята голова.

Дара позвонила в аэропорт, ей предложили на выбор несколько рейсов, и один из них требовал немедленных сборов в дорогу. Изора чуть на колени не рухнула – лишь бы удержать крестную. В результате Дара осталась еще на день, готовила успокоительное снадобье для Сашки, пыталась даже поговорить с девушкой, но та сперва вернулась поздно вечером и весьма артистично пыталась заснуть за кухонным столом, а потом опять увеялась рано утром, то есть – никаких нравоучений не желала.

– Она просто обиделась, – успокоила Дара крестницу. – Но долго обиду держать не будет – возраст не тот.

Это было сказано вслух – а про себя Дара добавила: если не вмешается Фердиад…

Изора не имела возможности лично контролировать Сашку, не знала, ходит ли дочка на лекции и семинары, или болтается с подружками по городу, она в совершенно невменяемом состоянии доводила свой салон до блеска и каждые полчаса раскидывала карты на Сашкино будущее. Если по уму – то нужно было для проверки погадать и на Фердиада, но она уже знала, что это бесполезно, карты несли околесицу, а однажды ей даже показалось, что несколько центральных тлеют и обугливаются по краям. Фердиад позволял увидеть только то, что считал нужным, – как тогда, в шаре.

В конце концов Дара устала от причитаний крестницы, окончательно собралась к Эмер и уехала.

Как раз накануне открытия салона, кстати!

Но и медлить она больше не могла. Промедление ее убивало. Каждый миг, проведенный без силы, осознавался тем острее, что она все время чувствовала затылком внимательный взгляд Фердиада, и всей кожей – его ожидание…

А Сана меж тем мучалась вопросом – быть ей или не быть в семейном салоне? Ситуация получилась, что ни говори, этически сложная: Изора вложила большие деньги в рекламу, а реклама была густо замешана на имени Саны.

Сана еще в бытность свою Соней, Софьей Костюковой, окончила хорошие курсы массажа и была довольно известной специалисткой (о том, что она, сама того не осознавая, пускала в ход свои удивительные способности, никто тогда не задумывался). Клиентура у нее образовалась приличная – дамы с телевидения, актрисы, жены солидных людей. Окончив Курсы и занявшись массажем, мягко говоря, нетрадиционным, Сана всех своих клиенток сохранила. В городе ее знали, уважали, попасть к ней могли только по протекции, и одно то, что она соглашалась дважды в неделю вести прием в салоне, много значило для Изоры.

Сама Изора умела всего понемногу – гадать, собирать и смешивать травы, наговаривать на питье и еду, отчитывать от многих болезней – но не запущенных, а вполне излечимых обычными средствами. И ни в чем она не добилась совершенства, как Сана в работе с эфирным телом, – впрочем, и не добивалась. Ей нравилось быть целительницей – и только. Тем более, что ремесло неплохо кормило.

И вот теперь Сана, с одной стороны, страстно желала расстаться с подругой окончательно и бесповоротно (желание, высказанное не сгоряча, а сгвершенно спокойно, кстати, ибо – кому же приятно дважды в неделю общаться с дурой, не просто оскорбившей, а ударившей по больному месту?), с другой же стороны – не могла бросить салон на произвол судьбы.

Она хотела посоветоваться с крестной, послала ей призыв – но крестная умотала куда-то в недоступную даль и не слишком вежливо от нее отмахнулась.

Меж тем день открытия салона был уже на носу.

В ночь накануне Сана и услышала зов.

Это была не Изора – зов от Изоры, которая и сама не понимала, что кличет Сану, та уже принимала неоднократно, и, догадавшись, что призыв совершается помимо разума и воли, отмалчивалась. Это была и не Дара. С третьего раза Сана почувствовала мужчину.

Мужчина! Вот то, чего ей недоставало!

Конечно же, недовольство ситуацией вызвало в ней возбуждение, конечно же, она уже решила проблему возбуждения старым как мир способом. Но избавиться от огненного клубка в известном месте было просто – другой клубочек созрел в ней, и тут уж нужно было не просто напряженное мужское тело, а хотя бы несколько слов, которые женщине может сказать только мужчина, подруги тут не годятся.

Сана послала ответный призыв. И тут же опомнилась – этим мужчиной вполне мог быть Фердиад.

Теперь, после нагоняя, полученного от Изоры, она поумнела.