Диалектический и исторический материализм - [8]

Классическая немецкая философия прорывает под влиянием Великой французской революции метафизический тупик буржуазной теории. Но она прорывает метафизику на идеалистической основе, отождествляя развитие бытия с развитием мышления.

Это явление в значительной степени объясняется общественной практикой полуфеодальной Германии, где ещё только назревала буржуазная революция.

Кант первый начал философскую революцию классического идеализма. Гегель завершил её в своей системе. «Никогда ещё с тех пор как люди мыслят, — пишет Энгельс, — не было такой всеобъемлющей системы философии, как система Гегеля. Логика, метафизика, философия природы, философия духа, философия права, религии, истории — всё было собрано в одну систему, всё сведено было к одному основному принципу»^[16].

Этим принципом было развитие, понимаемое как борьба противоположностей, которое мыслилось идеалистом Гегелем как развитие мирового сознания, разума, абсолютного духа.

Чем безотраднее была немецкая полуфеодальная действительность, тем сильнее стремилась философская мысль подняться над нею. Но не находя исторически действительной опоры для выдвигаемых ею буржуазных идеалов, наслаждаясь собственной самостоятельностью и «творчеством», философская мысль теряла твёрдую почву действительной практики и попадала в мертвящие объятия абстракции.

Немецкий философский идеализм, знаменуя отвратительный отрыв теории от практики и бессилие теории в деле объяснения и изменения практики, есть непрестанное бегство, «прогресс в бесконечность» от действительной практики, от действительного мира. Не «ты можешь, ибо ты должен», а «ты не можешь, ибо ты должен» — вот итог немецкого классического идеализма, выраженный словами его завершителя — словами Гегеля. Но сам Гегель на базе своей диалектики намечает выход из этого тупика.

«В действительности разумность и закон вовсе не в таком печальном положении, чтобы они были только должны быть»^[17]‚ — констатирует Гегель. Всё, что разумно, одновременно с этим и необходимо; всё же, что необходимо, должно быть или по крайней мере стать — вот результат его идеалистической диалектики.

Гегелевская диалектика как бы возвращается к действительности. Но она находит не объективную реальность природы и общества, а лишь пустую оболочку мышления — логическую тень действительности. Отождествив бытие и мышление, Гегель неизбежно приходит к отождествлению практики с теорией. Идеалистическая диалектика, выражая практическое бессилие немецкой буржуазии, растворяла всю предметно-практическую деятельность человека в мыслительных категориях, приводила к консервативной философии.

Громы июльской революции 1830 г. были погребальными звуками немецкому классическому идеализму, приблизившемуся к пониманию значения практической деятельности, но не сумевшему овладеть действительной, материальной практикой в целях её изменения.

Философия Фейербаха, выражающая близость буржуазной революции, решительно порывает с идеализмом Гегеля и провозглашает материализм: не мышление, а бытие природы и человека — исходный момент познания. Но человек и природа рассматриваются Фейербахом «только в форме объекта или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика»^[18].

Выдвигая необходимость союза философии с естествознанием и естествознания с философией, Фейербах не понимал, что проблема развития теории упирается не только в необходимость преодоления религии, теологии, метафизики вообще, но и в критику буржуазной политики.

К 40-м годам XIX в. встала энциклопедическая задача исследовать и резюмировать массу накопленного материала как в области истории природы — естествознания, так и в области истории общества — истории людей. Некогда революционная буржуазная теория, ставши консервативной, не в состоянии была справиться с этой задачей: консервируя буржуазное общество как вечное и «естественное» и питая этим консерватизмом стихийно развивающееся естествознание, она упёрлась в метафизический тупик.

В Германии буржуазия не стояла ещё у власти в силу того, что капиталистический способ производства созрел лишь тогда, когда обнаружился его антагонистический характер в острых конфликтах исторической борьбы, закипевшей в Англии и Франции. Однако эта особенность исторического развития Германии не только не исключала возможности критики буржуазной теории, но требовала этой критики уже со стороны того класса, исторической задачей которого было заменить капитализм новым способом производства и окончательно уничтожить классы, т. е. пролетариата. Эту критику необходимо было связать с политикой. Политическая борьба была тем основным звеном, за которое можно было вытащить теорию из болота феодальной и буржуазной ограниченности на дорогу объективного и революционного познания и тем ликвидировать разрыв и антагонизм между теорией и практикой.

Так стояла эта проблема ко времени возникновения марксизма. Таковы в самых общих чертах те исторические противоречия, которые подготовили зарождение марксизма.

Марксизм как общественно-политическое течение не возник в стороне от столбовой дороги международной цивилизации. Как по своим материально-практическим, так и по теоретическим корням он является