Диагноз - [24]
— Не понимаю, почему в Бостоне никто не пользуется кондиционерами, — сказала она. — Здесь такая же зверская жара, как в Фейетвилле.
Она помолчала, переводя взгляд с лица сестры на ее тонкую талию и изящные руки.
— Но ты и там никогда не потела, Мисси.
Мелисса хотела что-то сказать, но вместо этого сначала протерла свои припухшие глаза.
— Прежде чем уехать, Вирджиния, — проговорила она наконец, — наведи во всем порядок. Как мама. Я не шучу. Ты не говорила с Джейнет?
— Джейнет сейчас с детьми в Цинциннати. Утешает своего последнего неудачника.
Зазвонили телефоны. Повинуясь безотчетному рефлексу, Мелисса и Билл одновременно потянулись к трубке радиотелефона, лежавшей на тумбочке.
— Привет, Марлен… Я сегодня неважно себя чувствую… Нет, не могу… Может быть, завтра… Да… Завтра.
Снизу доносились веселые крики и визг. Герти, скребя когтями, взобралась вверх по лестнице и, забежав в чулан, спряталась за моечную машину. Мелисса вскочила, словно происходящее на кухне потребовало ее неотложного вмешательства, и направилась к двери. При этом она не захотела отпустить руку Билла и потащила его за собой.
— Когда проснется папа? — крикнул Александр с противоположного конца коридора, из своей комнаты. — Он еще не встал?
Дверь его спальни приоткрылась, и оттуда донеслись звуки сумасшедшего рэпа. Внизу Дженнифер и Тодд подрались из-за телевизора. Александр с такой силой захлопнул свою дверь, что на пол со стуком упала красная табличка «Опасно!». Через несколько секунд Александр снова открыл свою дверь и выскочил из комнаты с криком «Защищайтесь!». На мальчике был полный комплект формы фехтовальщика: маска из стальной проволоки, белый колет, белые перчатки и белые туфли — все, что было куплено на прошлой неделе. Алекс взмахнул рапирой.
— Сэр, — крикнул он отцу, — не хотите ли сразиться со мной? Оружие вы найдете у кастеляна замка.
— Разве наш Алекс не красавец в этой форме? — сказала Мелисса. — Он так ждал тебя, чтобы заняться фехтованием.
— Ты и правда очень красив в этом наряде, Алекс, — произнес Билл.
— Сэр, меня не интересует моя внешность, — сказал сын. Он был тонок и невысок, как мать. От отца Алекс унаследовал массивную асимметричную голову. — Я воин. К оружию, сэр. Кварта.
Мальчик подбросил рапиру и поймал ее за рукоять. Отступив на шаг, он сделал плие и выпад, ударив кончиком клинка по стопке «Нью-Йорк таймс», упакованной в почтовый пластиковый пакет. Зазвонили телефоны.
— Парень, который тебя ограбил, был вооружен? — спросил Александр. — Что у него было — нож, пистолет?
— Точно не помню, кажется, пистолет, — ответил Билл.
— Тогда его будут судить за вооруженное нападение. Как он выглядел?
Билл не был готов к такому пристрастному допросу и в ответ только пожал плечами.
Александр снял маску и пристально посмотрел ему в лицо. С отцом что-то было не так. Кажется, Алекс это почувствовал. Поколебавшись, он молча вернулся в свою комнату и тихо прикрыл за собой дверь.
Вопли внизу усилились, на этот раз они доносились с кухни. Зазвонил дверной звонок. Неведомо откуда взявшийся Филипп пронесся по холлу верхнего этажа и опрометью бросился вниз по лестнице, преследуемый Вирджинией. Снизу донесся громкий мелодичный голос Дорис, приходящей уборщицы.
— Понятно, все дома. — Дорис стояла у подножия лестницы рядом со своим пылесосом, изо всех сил стараясь расслышать, что говорит Мелисса по телефону полицейским. — Сегодня мне понадобятся для уборки два дополнительных часа. Вы понимаете, о чем я говорю? В доме гости, да? И все хозяева дома. Интересно, что делает Билл дома в самый разгар рабочего дня? Хоть бы потрудился спрятать свой автомобиль. Билл, ты меня слышишь?
С этими словами Дорис включила пылесос.
Билл снова посмотрел на свои наручные часы. Было 10:45. Скоро придут сообщения с Западного побережья. Накинув банный купальный халат, он поспешил на кухню.
— Где хлеб? — закричал он. Времени на завтрак не осталось. Билл с силой захлопнул дверцу холодильника. На пол посыпались записочки и памятки, уведомления о встречах, рецепты, записки о времени приема хиропрактика и подиатра, напоминания о звонках, пришедших на автоответчик.
Вернувшись наверх, в спальню, он уселся за французский письменный стол и, хрустя крекерами, припасенными после деловой поездки (их разносили в самолете), внимательно всмотрелся в экран своего лэптопа. Сообщения из «Плимута» были уже рассортированы и продолжали поступать.
>>> MAIL 50.02.04 <<< От: MITRAK из PLYM.COM
==> Получено: от BUSTER.INTERCOM через INTER.COM с N10 id AQ06498;
четверг 26 июня 9:46:42 —0400 Нажать* для получения сообщения
>>> MAIL 50.02.04 <<< От: MITRAK из PLYM.COM
Дорогой Билл,
узнал от Роберта о том, что произошло с тобой прошедшей ночью. Меня очень радует, что ты сумел выпутаться из положения. Надеюсь, что обошлось, так сказать, без синяков и шишек. Подумать только, тебя ограбили!!! Где ты? Мы чертовски за тебя переживали. С наилучшими пожеланиями,
Джордж
Кому: Джорджу Митракису <МITRAK.COM>
От: Билл Чалмерс [email protected] Предмет: Ответ: Ваше сообщение.
Привет, Джордж. Большое тебе спасибо за послание. Сегодня я по настоянию Мелиссы работаю дома. Собираюсь перенести встречи с В&В и ТЭМ. По этому поводу я уже договорился с Кертом Хендредоном и Кристиной Джонсон. Пожалуйста, дай знать Харву, что дело с В&В продвигается. Думаю, что смогу сегодня получить все, что требуется относительно «Трага».
Это — роман, представляющий собой своеобразное "руководство к игре". К игре, меняющей наше восприятие мира. К игре, правила которой определяются не Природой, а Культурой. Алан Лайтман не просто играет (и заставляет читателя играть) с реальностью, но, меняя один из "метафизических параметров" — время, "кроит вселенные на любой вкус". И, демонстрируя возможность миров с иными временными координатами, заставляет нас ощутить загадочную власть времени, в котором мы живем… Таковы "Сны Эйнштейна". Книга о времени, науке и людях…
В романе «Друг Бенито» Алан Лайтман пристально, словно под микроскопом, рассматривает продольный срез жизни Беннета Ланга, физика-теоретика, выросшего в послевоенной Америке. Внимание! Сохранена авторская орфография и пунктуация!
Начальник «детской комнаты милиции» разрешает девочке-подростку из неблагополучной семьи пожить в его пустующем загородном доме. Но желание помочь оборачивается трагедией. Подозрение падает на владельца дома, и он вынужден самостоятельно искать настоящего преступника, чтобы доказать свою невиновность.
Не люблю расставаться. Я придумываю людей, города, миры, и они становятся родными, не хочется покидать их, ставить последнюю точку. Пристально всматриваюсь в своих героев, в тот мир, где они живут, выстраиваю сюжет. Будто сами собою, находятся нужные слова. История оживает, и ей уже тесно на одной-двух страницах, в жёстких рамках короткого рассказа. Так появляются другие, долгие сказки. Сказки, которые я пишу для себя и, может быть, для тебя…
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.
Многие задаются вопросом: ради чего они живут? Хотят найти своё место в жизни. Главный герой книги тоже размышляет над этим, но не принимает никаких действий, чтобы хоть как-то сдвинуться в сторону своего счастья. Пока не встречает человека, который не стесняется говорить и делать то, что у него на душе. Человека, который ищет себя настоящего. Пойдёт ли герой за своим новым другом в мире, заполненном ненужными вещами, бесполезными занятиями и бессмысленной работой?
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Это — анти-«Гамлет». Это — новый роман Джона Апдайка. Это — голоса самой проклинаемой пары любовников за всю историю мировой литературы: Гертруды и Клавдия. Убийца и изменница — или просто немолодые и неглупые мужчина и женщина, отказавшиеся поверить,что лишены будущего?.. Это — право «последнего слова», которое великий писатель отважился дать «веку, вывихнувшему сустав». Сумеет ли этот век защитить себя?..
«Планета мистера Сэммлера» — не просто роман, но жемчужина творчества Сола Беллоу. Роман, в котором присутствуют все его неподражаемые «авторские приметы» — сюжет и беспредметность, подкупающая искренность трагизма — и язвительный черный юмор...«Планета мистера Сэммлера» — это уникальное слияние классического стиля с постмодернистским авангардом. Говоря о цивилизации США как о цивилизации, лишенной будущего, автор от лица главного персонажа книги Сэммлера заявляет, что человечество не может существовать без будущего и настойчиво ищет объяснения хода истории.
Она была воплощением Блондинки. Идеалом Блондинки.Она была — БЛОНДИНКОЙ.Она была — НЕСЧАСТНА.Она была — ЛЕГЕНДОЙ. А умерев, стала БОГИНЕЙ.КАКОЙ же она была?Возможно, такой, какой увидела ее в своем отчаянном, потрясающем романе Джойс Кэрол Оутс? Потому что роман «Блондинка» — это самое, наверное, необычное, искреннее и страшное жизнеописание великой Мэрилин.Правда — или вымысел?Или — тончайшее нервное сочетание вымысла и правды?Иногда — поверьте! — это уже не важно…
«Двойной язык» – последнее произведение Уильяма Голдинга. Произведение обманчиво «историчное», обманчиво «упрощенное для восприятия». Однако история дельфийской пифии, болезненно и остро пытающейся осознать свое место в мире и свой путь во времени и пространстве, притягивает читателя точно странный магнит. Притягивает – и удерживает в микрокосме текста. Потому что – может, и есть пророки в своем отечестве, но жребий признанных – тяжелее судьбы гонимых…