Дэйви - [2]
Земля кругла. Не думаю, что вы ходите вверх ногами, с головой ниже плеч. Если же вы так ходите, я напрасно трачу время, поскольку, чтобы понять книгу, которую я намерен писать, человеку, наверно, необходимо иметь голову, прикрепленную к верхнему концу его шеи, и использовать ее время от времени.
Наш капитан, сэр Эндрю Барр, видимо, также будет чертовски удивлен, если окажется, что вы ходите вверх ногами, и то же самое будет с двумя моими самыми любимыми людьми — моей женой Ники и Дайоном Морган Моргансом, недавним регентом Нуина, — которые, между прочим, также несут ответственность за появление книги: они настаивали, чтобы я писал ее, и теперь видят, как я над ней потею. Капитан Барр намекнул позже, что каждый, кого серьезно занимает дурацкая проблема хождения вверх ногами, несомненно подобен человеку, который мочится против ветра.
В секретной библиотеке еретиков в Олд-Сити>[7] в Нуине имелось достаточно карт и другой научной информации, чтобы дать нам сносное представление о земле, какой она была приблизительно четыреста лет назад и какой должна быть теперь. Вследствие повышения уровня моря, которое, кажется, произошло катастрофически быстро в период краха цивилизации древнего мира, любая его карта обманывает в очертаниях береговой линии. Яростные воды земли, очевидно, ответственны и за многие изменения территории, удаленной от моря, — землетрясения, оползни, эрозию возвышенностей во время проливных дождей, которые Джон Барт описывает в своем (запрещенном) дневнике.
Да, конечно, очень много правды в старых книгах, что и стало причиной для церковного запрета большинства из них и трактовки знаний древнего мира как «первобытной легенды», ибо нельзя допустить представления о земле, так резко отличающегося от картины мира, которую предусматривает святая мэрканская церковь — и даже в обществе, где едва ли один человек из двух десятков достаточно грамотный, чтобы прочитать свое имя. Слишком много правды и слишком много энтузиазма, чтобы книги эти годились для робких, благочестивых и практичных возлюбленных богом, которые зарабатывают на жизнь, помогая церкви руководить правительствами.
Земля является шаром в пределах пустого пространства и, тогда как луна и полуночная звезда вращаются вокруг нее, сама она вращается вокруг солнца. Солнце также постоянно движется — так говорит мне наука древних и я верю ей — и звезды являются отдаленными солнцами, похожими на наше, а яркие тела, которые мы видим движущимися, — это планеты, в чем-то подобные нашей — за исключением полуночной звезды. Я считаю, что быстро движущееся светлое тело было одним из спутников, посланных вверх в древности, и я нахожу это более чудесным, чем легенду святой мэрканской церкви, называющей его звездой, упавшей с неба, как упрек людям за смерть Авраама на колесе. И я думаю, что земля, луна, планеты, солнце и все звезды могут пребывать в движении какое-то время или вечно, но, уверен, без учета нашей выгоды — ибо мы можем, конечно, если захотим, придумать бога, жаждущего руководить человечеством, но мне бы этого не хотелось.
Пока я не приступил к своей книге, я и понятия не имел, что это за труд. («Ты только записывай», — сказал Дайон, он-то видел, как я несвязно, взахлеб рассказывал… сам он знает лучше. Но Ники помогает мне больше: когда мне надоедает писанина, я могу просто схватить ее смугло-золотистое тело и побороться с этим прелестным теплым созданием.) Я стараюсь не упускать из виду, что многого вы не знаете — ведь люди часто не видят дальше лесов и полей своей родины, а также лживых и правдивых, знакомых с детства сказок, мгновений страдания или восторга, которые могут превращать ложь, воображение, фантазию в правдивый рассказ, либо, наоборот, правду прочнее гранита — в ложное представление.
Только лишь возникнет идея — и я скриплю пером, пока не покидает меня вдохновение. Мое образование, как я уже дал понять, запоздало. В двадцать восемь, полагаю, мое невежество стало слабеть, что подавало определенные надежды, однако прошу все же извинить меня, если иногда расскажу вам меньше, чем мог бы, или больше, чем вы желаете. Мне исполнилось четырнадцать и я был таким же невежественным, как темно-коричневая черепаха, хотя и красивее ее, рыжеволосый, невысокий, но проворный, с глуповатым выражением лица и хорошо подвешенным языком.
