Девятый Замок - [8]
…в ту пору Снорри сравнялось двадцать пять зим. Тот год ему хорошо запомнился…
…в котле булькало.
Турлог подкинул дров и склонился над чаном, помешивая сусло. Бражный дух бил в голову. Сыну Дори было не привыкать. Варево медленно доходило, пенилось, и Турлог подумал с гордостью, что есть у него хороший преемник…
Вдруг варево изменило цвет. Чуть потемнело. Пивовар отложил черпак и всмотрелся. Перед ним разверзлась бездна морская. Пенные волны свивались кругами, образуя око бури. Око смотрело Турлогу в душу, завораживало, затягивало… В котле бурлило не пиво, о нет, теперь это было чрево ненасытного дракона, болотная трясина, утроба подземного мира. Пена тихонько шипела, вращалась, дурманила. Манила. Звала окунуться в пучину вечного моря. Обрести там покой.
Там, в подземном мире, его ждала Асгерд.
— Иди сюда, Тур, — услышал пивовар, — иди же, Турлог, супруг мой. Мне без тебя одиноко… Иди ко мне, Турлог…
Турлог Дорисон смотрел в котёл. Его глаза, дурные, налитые кровью, слезились. Он ничего не видел. Только образ своей ненаглядной Асы. Она манила, звала. Ей было плохо.
— Я иду, милая, — промямлил Турлог. — Подожди, милая, я уже…
Сын Дори приподнялся. И сделал шаг.
Пенная бездна браги бросилась навстречу. Турлог рухнул в котёл с головой, вверх ногами. Захлебнулся, забился. Не понимая, что происходит, куда делась Асгерд, почему так горячо. А потом чёрная пустошь поглотила его, и он обрёл покой.
— Отец, я вернулся! Батюшка! Ты дома?
Снорри оставил дорожную сумку в прихожей и вышел на задний двор, где стояла пивоварня. По пути подумал, что неплохо бы окопать яблони да подновить покосившийся сарай.
— Отец, ты здесь? Чем это так пахнет? Ты мясо варил?
Снорри открыл дверь пивоварни. Глянул по углам. Отца не было.
Сердце сжалось. Стало вдруг темнее…
Его взгляд упал на пивной котёл. Там явно было что-то не так.
Сын пивовара подошёл ближе. Медленно. Не сводя глаз с бурлящей кромки.
И замер, поражённый увиденным.
В обрамлении пены из котла смотрел на сына Турлог. Смотрел на единственного сына мёртвыми глазами и улыбался. Затем веки его сомкнулись, и он ушёл в гущу.
— Отец! — тихо сказал Снорри, плохо понимая, что случилось. — Эх, как же ты так…
В носу кололо, глаза щипали слёзы, но сын мёртвого пивовара уже нёс воду — залить огонь под котлом, обдумывая, кого бы позвать на помощь, как известить родичей, что Турлога Рауденбарда более нет в живых, чтобы те не слишком радовались. Снорри сильно сомневался, что они простят того, кого отвергли от древа рода.
— Люди! Хэй, народ, есть кто? Беда! Беда! Пивовар утоп! — кричал он, созывая подмогу. Ему было неловко, даже гадко, что надо просить о помощи чужих, но что поделать? Он только надеялся, что люди не станут слишком насмехаться, что, мол, надо ж было так напиться…
Первым, кто откликнулся, был старый Альвар, отец красавчика Тервина. Увидав утопленника, он не сдержал горестного вздоха:
— Не самая лучшая смерть! А какой был человек!..
"Ну да, — неожиданно зло подумал Снорри, — теперь-то вы все вдруг вспомнили, КАКОЙ был человек. А то, что наговаривали на него за глаза, сплетни грязные распускали, это ничего! Дело житейское! Тьфу!"
— Коль скоро тебе понадобится помощь, можешь на меня рассчитывать, — тихо, чтоб не услышали другие, предложил Альвар.
Снорри удивился, но виду не подал. Лишь молча кивнул.
Хоронили Турлога Дорисона с размахом. Никто не сказал бы, что Снорри справил по отцу плохую тризну. Столы на переднем дворе усадьбы ломились от мяса. Пиво и ядрёная пшеничная брага лились водопадом, спиллеманы-музыканты давали жару, торжественные речи в память об ушедшем звучали под ясным небом. На похоронах не плачут, ибо слёзы только огорчают ушедших. Да и некому было плакать. Снорри не плакал. Он руководил попойкой. А когда все перепились и подзабыли, чего ради собрались, он незаметно удалился. Старики Альвар и Фундин Пасечник переглянулись молча и взяли на себя обязанности хозяев.
Из родичей Струвингов никто не появился. Даже не откликнулся.
Так умер и был погребён Турлог Рыжая Борода, и не говорили о нём плохо.
То был ветреный весенний день. Из таких, когда снег сошёл, но ещё прохладно. Ветер бежал над рекой, над лесом, над прошлогодними травами, из-под которых уже виднелась молодая поросль. Снорри стоял на кургане рода своего, глядя на небо. Этой ночью ему снилась матушка. Она была очень счастливая и такая красивая, что Снорри заплакал во сне от радости. И не хотел просыпаться.
Ныне он был один. Совершенно один. Ни рода, ни семьи, ни друзей, ни побратимов. Хотя и много знакомых. Он был одинок, как Старый Балин. Рядом с могучим дубом на берегу реки не росли деревья. А даже и росли бы… Куда им было понять его!
А между тем, Балин жил. И повидал, видимо, немало горя. Иное дело, что старик, кажется, не дал жизни ни одному дереву. В округе не росло подобных ему. Дед не видел внуков. Как Дори. Как Турлог.
"Видно, так тому и быть, чтобы в нашем роду старики и внуки не виделись в Срединном мире, — грустно подумал Снорри. — Тервин-то, небось, скоро уже подарит седому Альвару внуков. А я что? Дурная трава: ни корней, ни цветов…"
В Северных Землях случилось небывалое: сын короля карликов-двергов при помощи колдовства соблазнил дочь конунга Западных Заливов! Когда от их связи родился ребёнок, его вынесли на скалы умирать, но родичи со стороны отца подобрали его и воспитали при дворе подгорного короля. Когда ему сравнялось четырнадцать, он ушёл из дому, чтобы испытать себя на дороге чайки, стать настоящим викингом и скальдом и вырастить свою судьбу. На родине соплеменников своей матери, в суровой Стране Заливов, он обрёл друзей и врагов, познал и унижение, и славу, попал под покровительство легендарного вождя викингов Арнульфа Седого и под его руководством сделал первые шаги на китовой тропе, как на Севере называют Море.
Хаген Альварсон. Скрипач и фоссегримРодовая сага, народная норвежская сказка, хвэнтези. Что-то в этом духе. Разумеется, перевод с украинского. Особая благодарность Михайлову С. — сам знает за что:))
Второй роман о приключениях Хагена и его друзей. Парни косплеят ведьмака, немножко беспределят в Зелёной Стране, борятся с коррупцией на отдельно взятом острове и устраивают личную жизнь. В тексте традиционно присутствуют сцены насилия и обсценная лексика. Последнюю главу, где Хаген устраивает всю компашку на постоянную работу, на всякий случай не выкладываю. Будем считать, её крысы съели.
Как вы поступите, если будете знать, что случится завтра? А если узнаете свое будущее на месяц? Или на год? Если предначертано нечто пугающее и ужасное… Только точной даты нет… А каково это — знать, что всем ваших близким грозит неминуемая гибель? Может, они и выживут, но их существование станет таким тяжким, что они будут искренне завидовать мертвым… Кто сможет спасти вас от судьбы более горькой и мучительной, чем смерть? Кто сможет изменить себя так, что изменит целый Мир?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Он очнулся по ту сторону арки среди тысяч людей, не помня своего имени. Единственное, что сообщили — на следующий этап пройдет только половина. Остальные — умрут. И кто же станет покровителем безымянного человека, что волею судьбы скоро обретет новое имя?
Давным-давно, в волшебной стране Эквестрии… на смену идеалам дружбы пришли алчность, паранойя, война. В итоге мир был уничтожен огнём бесчисленных мегазаклинаний и цивилизация, какой её знали раньше, перестала существовать. Но город Хуффингтон выстоял. Мир раскололся, но зловещие, пропитанные радиацией башни «Ядра» остались стоять. Ранее — центр научных исследований военного времени, ныне — потрепанный временем дремлющий город, полный отравленных тайн и опасных сокровищ. Неуверенная в себе кобыла-единорог, обременённая чувством вины, оказывается втянута в паутину интриг Хуффингтона.