Девятый вал - [39]

— Но… — Трэйси прикусила нижнюю губу.

— Если тебя интересуют мои мотивы, то они ясны, как Божий день: я не хочу чувствовать себя обязанным тебе, понимаешь? — сообщил он.

— И ты полагаешь, что после этого у нас не останется никаких проблем?

— А ты как думаешь?

Девушка швырнула чек на стол и устало потерла виски.

Маркус терпеливо ждал. В воздухе запахло грозой.

Как ни пыталась Трэйси, ей не удавалось придумать достойный ответ. В том, что это был вызов, у нее не оставалось ни малейшего сомнения. Она припомнила собственные пророческие слова о том, что любовь к Маркусу Джулиусу Макларену в чем-то сродни сердечному приступу. Холодный, колючий, сегодня он подтверждал самые худшие из ее опасений.

Приняв решение, Трэйси взяла ручку, заполнила квитанцию, аккуратно оторвала корешок и передала ему.

— Очень тебе признательна! — любезно улыбнулась она. — Теперь нас действительно не связывают никакие взаимные обязательства. — Она встала. — Памятуя о вашей занятости, мистер Макларен, не смею вас больше задерживать.

— И все же остается еще одна проблема, которую ни мне, ни тебе поодиночке не решить, — после короткой паузы сказал Маркус, тоже вставая.

— И что же это за проблема? — настороженно спросила она.

— Твоя беременность.

Слова эти были сказаны тихо, но от них, казалось, земля поплыла под ногами Трэйси. Она невольно уцепилась за край стола, и в какое-то мгновение ей показалось, что в обрушившемся мире остались только они двое, как тогда, когда они занимались любовью. Он, совершенно другой, без этого официозного костюма, обнаженный, был ее единственной опорой в мгновения сладких судорог, связующих воедино любовь и смерть.

— Нет, — еле слышно сказала она. — Я не беременна, Маркус. С чего ты это взял? — Трэйси подняла на него холодные зеленые глаза.

— Вот как? — сказал он, помрачнев, кивнул и встал. — Ты больше ничего не хочешь добавить?

Она приоткрыла было рот, но тут же стиснула зубы и в отчаянии покачала головой:

— Нет.

— Что ж, в таком случае не станем затягивать прощание. Уходя — уходи. Успехов тебе в делах!

— И тебе, Маркус!

Вечером опять шел дождь. Казалось, природа оплакивала несчастную любовь вместе с Трэйси. Девушка лежала на диване, слушая Моцарта, и в музыку вплетался шум ветра и барабанная дробь нудных дождевых струй.

Трэйси переоделась в пижаму и поужинала. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой усталой, одинокой и беспомощной. Неужели он все это задумал с самого начала? — снова и снова спрашивала она себя, вспоминая тот момент, когда Маркус холодно попрощался с ней.

Самое странное, что о возможной беременности она подумала лишь после того, как он отправился в аэропорт. Почему я не могу позволить себе родить ребенка от человека, которого люблю? — с горечью спрашивала она себя. Это против всех правил! Это нечестно!

Увы, они выбрали для любви именно эту ночь, когда зачатие было нереально!

Трэйси проклинала свой собственный характер, делавший невозможным их совместное существование, ненавидела циничность и упрямство Маркуса, но продолжала любить его самого. Сегодня утром, когда он пришел к ней в офис, она чуть было первой не бросилась ему на шею. Ей теперь казалось, что она готова даже стать его любовницей, лишь бы превратить жесткого, холодного дельца, сидящего напротив, в прежнего любящего и страстного Маркуса, каким он был той божественной ночью… Лишь бы обрести надежду на то, что однажды…

Что он теперь делает? — горестно спросила себя Трэйси. — Что будет делать дальше? Выберет себе подходящую жену, мягкую и податливую, как воск, лишенную всяких претензий на самостоятельность, не говоря уже о собственной карьере? Жену, которая, если она не дура, не станет докапываться до настоящего, неофициального Маркуса Макларена, не будет требовать духовной близости и полной откровенности? Жену, которая не ведет себя, как дикая кошка, не бросается из крайности в крайность, не делает все наоборот. Жену, которую не бросает в жар при одной мысли о ребенке от него, и в холод — от осознания того, что никакой беременности нет и, что хуже всего — никогда не будет.

Трэйси смотрела в потолок, пытаясь выбросить из памяти не только Маркуса, но и все, связанное с ним, — мысли о ребенке, боль разбитого сердца.

Сон подкрался к ней незаметно, принося утешение и забытье.

9

— Какого черта им нужно, чтобы все комнаты отличались одна от другой? — свирепо рычала Трэйси.

Прошло десять дней, и они с Дженис уже работали над интерьерами гостиничного комплекса. Заказчик потребовал, чтобы все двадцать пять комнат были оформлены по-разному.

— Неужели непонятно, что четыре или пять базовых вариантов сэкономят им кучу времени и денег? — спрашивала она подругу.

— У меня сложилось впечатление, что это будет шикарное заведение для самой богатой публики, — заметила та.

— К тому же напичканное антиквариатом или стилизацией под него, — фыркнула Трэйси. — Ладно. Хотят двадцать пят разных спален — пусть получают!

Дженис нахмурилась.

— Что ты на меня так смотришь? — спросила девушка, подняв голову.

— Ты меня беспокоишь, — честно сказала та.

— Очень мило с твоей стороны, дорогая, но со мной все в полном порядке. Как поживает Патрик?