Девятый ключ - [12]

А мне полагалось выступить в роли кегли.

– Кесадильи, – объявил Энди, подходя к столу с полным подносом. – Хватайте, пока горячие.

Эти слова вызвали такой хаос, что мне оставалось только сидеть и в ужасе наблюдать за происходящим. Макс так и не поднял головы с моих колен. Когда все утихло, на подносе ничего не осталось, но моя и мамина тарелки были все еще пусты. Через некоторое время Энди это заметил, положил вилку и сердито сказал:

– Эй, парни! А вам когда-нибудь приходило в голову подождать пару секунд, пока каждый за столом не возьмет себе хотя бы по кусочку?

Очевидно, не приходило. Соня, Балбес и Док смущенно уставились в свои тарелки.

– Прошу прощения, – спохватился Док, протягивая маме тарелку, на которой перемешались сыр и сальса. – Вы можете взять немного у меня.

Мама слегка позеленела.

– Нет, спасибо, Дэвид, – поблагодарила она. – Думаю, я обойдусь салатом.

– Сьюз, – заявил Энди, кладя салфетку на стол, – я сделаю тебе самые сырные кесадильи, какие ты когда-либо…

Я оттолкнула голову Макса и встала еще до того, как Энди успел подняться со своего места.

– Знаешь что, – сказала я. – Не стоит беспокоиться. Я просто поем хлопьев, если ты не против.

Энди выглядел обиженным.

– Сьюз, – начал он, – мне не трудно…

– Нет, серьезно, – перебила я. – Вообще-то я собиралась позаниматься кикбоксингом, и если съем слишком много сыра, то мне будет трудно двигаться.

– Но я все равно буду делать еще, – заметил Энди.

Он выглядел таким грустным, что у меня не было другого выбора, кроме как ответить:

– Ладно, я попробую одну штучку. – Я осторожно попятилась к выходу. – Но сейчас доедайте свои кесадильи, а я пойду и возьму немного хлопьев.

Оказавшись в безопасности на кухне вместе с Максом, крутившимся у моих ног, – дурачком он не был и сообразил, что не получит от ребят ни крошки, так что я была для него единственным шансом добраться до человеческой еды, – я достала коробку с хлопьями и миску. Затем открыла дверь холодильника, чтобы взять немного молока. Вот тогда-то я и услышала позади себя мягкий голос, прошептавший:

– Сьюз.

Я резко обернулась. И мне не нужно было видеть, как Макс, поджав хвост, слинял с кухни, чтобы понять, что меня посетил очередной представитель того самого эксклюзивного клуба, известного как «Неупокоенные».

Глава 4

У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло.

– Тьфу ты, пап. – Я хлопнула дверцей холодильника. – Я же просила тебя так не делать.

Отец – или, точнее, призрак отца – оперся о косяк кухонной двери, сложив руки на груди. Вид у него был весьма самодовольный. Он всегда так выглядел, когда ему удавалось незаметно появиться за моей спиной и напугать меня до полусмерти.

– Ну что, – начал он так непринужденно, словно мы беседовали в кофейне за чашечкой латте, – как дела, детка?

Я бросила на него сердитый взгляд. Отец выглядел как всегда, когда устраивал мне сюрпризы, появляясь в нашей квартире в Бруклине. На нем была одежда, в которой он умер: серые треники и голубая футболка с надписью «Хоумпорт, Менемша. Свежие морепродукты круглый год».

– Папа! – воскликнула я. – Где ты был? И что здесь делаешь? Разве ты не должен являться новым жильцам нашей квартиры в Бруклине?

– Они скучные, – ответил отец. – Парочка яппи ^[11]. Козий сыр да каберне совиньон – вот и все, о чем они говорят. Я решил взглянуть, как вы с мамой устроились.

Он выглядывал из арки, сделанной Энди в попытке осовременить кухню. Когда мама со своим новым мужем купили этот дом, кухня все еще выглядела так же, как в середине девятнадцатого века, когда было возведено здание.

– Это он? – осведомился отец. – Парень с… Кстати, что это?

– Кесадилья, – объяснила я. – И да, это он.

Я схватила отца за руку и потянула вглубькухни, чтобы он больше не мог видеть сидящих за столом. Мне пришлось перейти на шепот, чтобы они точно меня не услышали.

– Так вот зачем ты здесь? Шпионить за мамой и Энди?

– Нет! – возмущенно отверг отец мое предположение. – У меня для тебя сообщение. Но я признаю, что действительно хотел покрутиться тут и изучить обстановку. Убедиться, что он достаточно хорош для нее. Этот парень Энди, я имею в виду.

Я прищурилась.

– Папа, я думала, мы с этим покончили. Тебе полагалось уйти, помнишь?

Отец помотал головой, пытаясь изобразить взгляд побитого щенка, считая, что это заставит меня передумать.

– Я пытался, Сьюз, – печально произнес он. – Правда пытался. Но не могу.

Я смерила его скептическим взглядом. Я упоминала, что при жизни отец был юристом по уголовным делам, как и его мать? И актером он был почти таким же хорошим, как и Лэсси ^[12]. Печально-щенячье выражение лица удавалось ему, как никому другому.

– Почему, пап? – со значением спросила я. – Что заставляет тебя возвращаться? Мама счастлива. Клянусь, это так. Она настолько счастлива, что от этого просто тошнит. И у меня тоже все отлично, правда. Так что тебя здесь держит?

Отец печально вздохнул.

– Ты говоришь, что у тебя все хорошо, – заявил он. – Но ты не счастлива.

– О господи. Ты опять за свое. Хочешь знать, что сделает меня счастливой, папа? Если ты уйдешь. Вот что сделает меня счастливой. Ты не можешь провести всю свою загробную жизнь, следуя за мной по пятам.