Девятые врата - [100]
— Когда же появится город? — спросила Кетеван, выглядывая в окно.
— Пока видна только парашютная вышка.
— А где она?
— По левую сторону.
— Теперь вижу.
— Потерпи немного. — Давид переключил скорость. Машина шла на подъем. — Следи за моей рукой. Видишь церковь?
— Вижу.
— Чуть правее и ниже развалины храма Баграта.
— Ого, какой огромный! Сегодня мы успеем его посмотреть?
— Я бы на твоем месте, — Давид бросил на жену быстрый взгляд, — не признавался, что никогда не был в Кутаиси.
— А я и не признаюсь до завтрашнего утра, а завтра буду уже все-все знать.
— Сомневаюсь, — проговорил Давид, словно делая про себя какое-то заключение. — Мне придется ехать прямо на завод, а дальше будет видно.
Они замолчали. Машина въехала в пригород, громыхая по неровной мостовой. Кетеван глядела по сторонам, боясь пропустить что-нибудь интересное. К заводу можно было проехать по новому мосту, но Давид повел машину к центру города, мимо театра, парка и новой гостиницы. У Белого моста он немного притормозил.
— Здесь я учился плавать, — обернулся он к жене. — Прямо с перил мы прыгали в реку.
— С такой высоты? — Кетеван гибко перегнулась, чтобы поглядеть, далеко ли до воды.
— Ну да, голышом мы вылезали из воды. Представляешь, посреди города — и раз-два-три… прыгали обратно.
— А потом?
— Что — потом?
— Что ты делал потом, когда вырос. Так голышом и бегал?
Автомобиль оставил позади Белый мост и выехал на широкий проспект.
— Потом я работал на Рионгэсе. Когда мы отвели воду в канал, река обмелела и найти место для плавания стало нелегко.
Кетеван засмеялась.
— Почему ты смеешься?
— Так просто. Представила себе, как ты разыскиваешь глубокое место, чтобы искупаться. Наверное, ты был смешным мальчишкой.
— Знаешь, когда мы искали, нам и в голову не приходило, что реку-то мы сами высушили.
Давид взглянул на часы.
— Кетеван!.. Хочешь, я покажу тебе дом, в котором родился?
— Неужели найдешь?
— Конечно, если тебе интересно.
«Тебе самому интересно…» — подумала Кетеван.
Машина свернула влево и опять запрыгала по булыжникам.
— Дом каменный, — говорил Давид, — крыльцо без дверей — дверь дальше, где кончается лестница. В Кутаиси много таких домов, но я обязательно узнаю свой, — он обернулся к Кетеван. — Я никогда не рассказывал тебе про зеркальщика Отию?
— Нет. А что это за история?
— Сейчас расскажу.
— Ты вообще ничего не рассказывал про свое детство, — упрекнула Давида Кетеван.
— Но и ты не донимала меня вопросами, — отозвался он, поворачивая зеркальце к себе, чтобы видеть жену.
— Тоже правда, — виновато вздохнула Кетеван.
— Вот он! — воскликнул Давид, останавливая машину.
Кетеван взялась за ручку и опустила стекло.
— Вот то окно, крайнее, наше, когда я болел корью, отец подвел меня к этому окну и позволил выстрелить из ружья.
— А сколько тебе было лет?
— Семь или восемь.
— И ты сам стрелял?
— Может, и нет, наверное, отец нажал курок… Но тогда мне казалось, что я сам выстрелил… Давай войдем во двор!
— Неловко… незнакомые люди…
— Идем-идем, я возьму ведро, как будто мне нужна вода для автомобиля.
— А я? Ну ладно, я попрошу напиться.
— У тебя небось и в самом деле горло пересохло, целый день в пути…
Давид достал из багажника маленькое ведерко и пошел к дому. Кетеван следовала за ним, жадно оглядывая дом, словно знакомясь с каким-нибудь историческим памятником. Она запоминала все: дождевую трубу, разрисованную ржавчиной, словно орнаментом, каменные плиты тротуара, истертые и неровные.
Давид открыл калитку и остановился.
— Проходи ты раньше, — сказала Кетеван.
— Не полагается, — улыбнулся Давид. — Дорогу молодой невестке!
Во дворе какая-то женщина развешивала белье. Из-под мокрой простыни выглядывали босые крепкие ноги, над веревкой сновали покрасневшие от стирки руки. Потом руки исчезли, ноги задвигались, край простыни откинулся и показалось исполненное любопытства лицо полной пожилой женщины.
— Вы разрешите нам набрать воды? — улыбнулся Давид, слегка качнув ведерком.
— Господи, да сколько угодно. — Женщина указала на кран и добавила, взглянув на Кетеван: — Я сейчас стакан вам вынесу.
— Не беспокойтесь, — в тон ей, также вежливо и предупредительно, отозвалась Кетеван.
— Ну что вы, какое беспокойство! Нанулия! — крикнула женщина и, не дожидаясь ответа, заспешила к дому.
— Кетеван, — заговорщицки прошептал Давид, — вот в этой галерее я спал летом. А тут, посреди двора, был бассейн. Однажды в нем утонули наши куры. Я помню — белые были такие куры. А видишь лавровые кусты? Там я впервые увидел светлячка… тогда я был совсем маленьким. — Глаза Давида как-то особенно блестели. С такой наивной точностью он перечислял все свои проказы, словно эти детские воспоминания превратили его в ребенка и уподобили его речь ребячьей болтовне.
Кетеван не сводила с мужа ласкового взгляда.
Хозяйка вынесла стакан с блюдечком. Старательно вымыла их под краном, наполнила до самого края и торжественно подала Кетеван.
Когда утолил жажду и Давид, она спросила, набравшись наконец смелости.
— Вы случайно не из Тбилиси едете? — и взглянула на машину.
— Оттуда, — подтвердил Давид.
— Говорят, в этом году многие проваливаются на вступительных экзаменах!
Летние каникулы! Эти три месяца в году всегда бывают необычными, не похожими на все другие. Поехал ли ты в пионерский лагерь, или к родным в деревню, отправился ли в поход или на экскурсию — на каждом шагу тебя ждут открытия. А сколько увлекательных рассказов о минувшем лете привозят ребята в школу!.. Из таких вот рассказов и состоит эта книга. Ее автор — писатель Эдишер Лаврентьевич Кипиани — выбрал самое интересное из того, что рассказывали ему грузинские ребята.
Роман Эд. Кипиани «Шапка, закинутая в небо» был удостоен премии на республиканском конкурсе, проводившемся в связи со 100-летием со дня рождения В. И. Ленина.Повествование в романе, посвященном высоким нравственным исканиям нашей молодежи, проблемам их сегодняшней жизни, развивается чрезвычайно напряженно. История расследования обстоятельств несчастного случая, приведшего к гибели мальчика, помогла автору, однако, не только создать острый динамичный сюжет, но и нарисовать целую галерею образов наших современников, людей, чья жизнь и искания — яркое свидетельство продолжающегося процесса созидания новой коммунистической морали.
Писатель Эдишер Кипиани живёт в столице Грузии — городе Тбилиси. Он написал много рассказов и повестей для взрослых и для детей. Произведения писателя известны не только его юным землякам. В нашем издательстве в 1961 году вышла книга рассказов Э. Кипиани «Тетрадь в десять листов». И вот новая повесть. Прочитав её, вы узнаете о том, как четверо грузинских ребят в летние каникулы вместе со взрослыми работали на строительстве дороги в горах. Дорога эта должна пройти как раз через то место, где растёт тополь, когда-то посаженный юношей, погибшим на войне.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В коротких рассказах молодой автор касается злободневных проблем, бичует бюрократизм, показуху, стяжательство, пьянство, властолюбие, угодничество и другие негативные явления жизни.
Автобиографическая повесть известного кировского писателя А. А. Филева (1915—1976) о детстве, комсомольской юности деревенского подростка, познании жизни, формировании характера в полные больших событий 20—30-е годы.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Имя Льва Георгиевича Капланова неотделимо от дела охраны природы и изучения животного мира. Этот скромный человек и замечательный ученый, почти всю свою сознательную жизнь проведший в тайге, оставил заметный след в истории зоологии прежде всего как исследователь Дальнего Востока. О том особом интересе к тигру, который владел Л. Г. Каплановым, хорошо рассказано в настоящей повести.