Девятимильная прогулка - [3]

— Тогда почему он не приехал заранее и не подождал? — спросил я. — Он мог бы сесть в последний автобус, оказаться в городе примерно к часу ночи и дождаться назначенного срока. А вместо этого он, не привычный к физическим нагрузкам, идет целых девять миль под дождем.

К этому моменту мы успели дойти до большого здания, где я работаю. Обычно все споры, начатые в «Голубой луне», завершались здесь, у парадного входа. Но меня заинтересовали рассуждения Ники, и я предложил ему на несколько минут подняться в мой кабинет.

Когда мы уселись, я сказал:

— Ну так что, Ники? Почему он не мог приехать раньше и подождать?

— Да мог, мог, — огрызнулся Ники. — Но раз он этого не сделал, мы должны заключить, что он либо задержался и не успел на последний автобус, либо ждал какого-то сигнала — например, телефонного звонка.

— Итак, ты считаешь, что у него было назначено какое-то дело, ради которого ему требовалось прийти в город от двенадцати до пяти тридцати…

— Мы можем определить срок гораздо точнее. Вспомни, на всю прогулку ему понадобилось четыре часа. Последний автобус отправляется в полпервого ночи. Если опоздать на него, но выйти практически одновременно с ним, то раньше половины пятого утра до места не доберешься. С другой стороны, если бы он сел на первый утренний автобус, то прибыл бы в город приблизительно в пять тридцать. Это означает, что его дело было назначено на какое-то время в промежутке с половины пятого до половины шестого.

— Ты хочешь сказать, что если бы он должен был попасть в город раньше половины пятого, то сел бы на последний вечерний автобус, а если бы ему надо было приехать позже половины шестого, то он сел бы на первый утренний?

— Именно так. И еще одно: если он ждал телефонного звонка или другого сигнала, этот сигнал должен был поступить ненамного позже часа ночи.

— Да, это я понимаю, — сказал я. — Если у него дело примерно в пять, а идти пешком надо четыре часа, то он должен выйти примерно в час.

Ник кивнул молча, с задумчивым видом. По какой-то странной причине, которую я и сам не смог бы определить, мне не хотелось прерывать течение его мыслей. На стене кабинета висела большая карта округа; я подошел к ней и принялся ее разглядывать.

— Ты прав, Ники, — заметил я через плечо, — между Фэрфилдом и любым местом, отстоящим от него дальше чем на девять миль, обязательно найдется еще какой-нибудь городок. Вокруг Фэрфилда их полным-полно.

Он подошел ко мне и встал рядом.

— Но это не обязательно Фэрфилд, — спокойно возразил он. — Наш клиент вполне мог направляться как раз в один из близлежащих городков. Хотя бы в Хэдли.

— В Хэдли? Но что человеку делать в Хэдли в пять часов утра?

— Примерно в это время Вашингтонский скорый останавливается там, чтобы взять воду, — тихо сказал он.

— Действительно, — подтвердил я. — Я много раз слышал этот поезд, когда мне не спалось. Слышал, как он подходит к станции, а минуту-другую спустя часы на методистской церкви отбивали пять. — Я вернулся к столу, чтобы заглянуть в расписание. — Этот экспресс отправляется из Вашингтона в двенадцать сорок семь и прибывает в Бостон в восемь утра.

Ники все еще стоял у карты, измеряя расстояния карандашом.

— От Хэдли до мотеля «Олд-Самтер» ровно девять миль, — объявил он.

— «Олд-Самтер», — эхом откликнулся я. — Но тогда вся наша теория трещит по швам. Найти там транспорт не труднее, чем в городе.

Ник покачал головой.

— Машины заперты на стоянке, и открыть тебе ворота может только работник мотеля. Он запомнил бы любого, кто выехал бы оттуда в столь необычное время. В этом заведении весьма консервативные порядки. Нет, наш клиент ждал в своей комнате звонка из Вашингтона с сообщением о каком-то пассажире экспресса — возможно, о номере его вагона и купе. Потом он мог украдкой выбраться из гостиницы и пойти пешком в Хэдли.

Я смотрел на него, как загипнотизированный.

— Совсем нетрудно проникнуть в поезд, пока он берет воду, а если тебе известны номер вагона и купе…

— Ники, — торжественно сказал я, — баллотируясь в окружные прокуроры, я обещал избирателям соблюдать строгую экономию, но сейчас я намерен потратить деньги налогоплательщиков на междугородный звонок в Бостон. Это смешно, это нелепо, — но я это сделаю!

Его маленькие голубые глазки заблестели, и он облизнул губы кончиком языка.

— Давай, — хрипло произнес он.

После короткого разговора я опустил трубку на рычаг.

— Ники, — сказал я, — наверное, это самое поразительное совпадение за всю историю криминалистики: в купе экспресса, отправившегося из Вашингтона прошлой ночью в двенадцать сорок семь, найден труп мужчины! Он был мертв уже около трех часов, так что его запросто могли убить именно в Хэдли.

— Что-то подобное я и предполагал, — ответил Ники. — Только это не совпадение. Таких совпадений не бывает. Где ты взял эту фразу?

— Да нигде. Просто в голову пришло.

— Быть этого не может! Такие фразы ни с того ни с сего в голову не приходят. Если бы ты преподавал литературную композицию столько лет, сколько я, ты знал бы, что если попросить ученика сочинить фразу примерно из десятка слов, он выдаст что-нибудь вполне заурядное вроде «Я люблю молоко», добавив к этому придаточное предложение, например: «потому что оно полезно для здоровья». А то, что сказал ты, явно связано с конкретной ситуацией.