Девятая квартира в антресолях - [65]

– Благодарю еще раз за цветы, Леврецкий. Очень мило с Вашей стороны!

– Что Вы, Варвара Михайловна! Есть ли что-либо достойное Вашей красоты и щедрого сердца. Цветы лишь дань Вашей свежести, великолепно выглядите сегодня.

Мамочкина обрадовалась случаю, приложила усилия, чтобы затянуть комплименты и еще пару минут задержаться перед дверью.

– Вы мне льстите, Леврецкий! – жеманно улыбнулась она. – Этого не может быть. Я весь день провела в разъездах. Это так утомительно, и не могло не сказаться на лице. Вы по доброте своей говорите.

– Ничуть, ничуть! – Леврецкий поцеловал ей кончики пальцев поочередно на обеих руках. – Свежа как роза!

– Ох, прекратите! – Она поморщилась и отняла руки от губ Леврецкого. – Я совершенно разбита! Со мной сегодня вышло дорожное происшествие и ущерб. Кучер мой до сих пор не объявился.

– Что такое? Не пугайте меня, что случилось? – Леврецкий, кажется, абсолютно искренне забеспокоился и даже побледнел.

– О! Это целая история! – мадам загадочно улыбнулась и зажмурила глаза, как бы припоминая что-то приятное. Тут она подумала, что времени было дано предостаточно. – Не пугайтесь. Окончилось все благополучно. У меня объявился неожиданный избавитель, и он сейчас сидит в этой комнате. Как только соберутся все приглашенные, я поведаю про мои мытарства и чудесным образом посланную помощь. Проходите, знакомьтесь.

Войдя в гостиную, Леврецкий приготовился к встрече с таинственным незнакомцем, а увидел Сергея Горбатова, о котором невыносимо часто вспоминали в этом доме последние дни. Тот стоял теперь у окна и с небрежностью перелистывал забытый кем-то на столе журнал. Услыхав звук открывшейся двери, он поднял на вошедших спокойный и даже слегка скучающий взгляд и кивнул.

– Сергей Осипович? – оторопел Леврецкий. – Вы здесь?

– К Вашим услугам, – ответил Сергей.

В этот момент снова зазвонил дверной колокольчик.

– Так Вы знакомы, господа? Простите, я на минутку! – извинилась хозяйка и вышла.

– Какими судьбами? – Все еще стоя в дверях, допрашивал Леврецкий.

– Волей случая, Корней Степанович. Да Вы не стойте там, проходите, – Сергей открыто нахальничал, наблюдая как гость продолжает бледнеть. – Вам же, вероятно, тут по-свойски все знакомо?

– Ну, это уж… – начал, было, гость, но в гостиную вошли хозяйка и ещё двое. Одним из вновь явившихся был тот, кого в ресторане называли «завистником» Сергея, а по паспорту он значился как Офиногенов Сергей Герасимович. Тезка, однако. Вторым – уже небезызвестный нам Клим Неволин. Он тоже прибыл с букетиком, но эти цветы – ромашки, васильки да колокольчики – явно были собраны собственноручно, на каком-нибудь склоне холма или оврага, коими город был, к счастью, полон.

– Дорогая хозяюшка, многие Вам лета! – продолжал Неволин начатый еще в прихожей панегирик. – Пусть эти простые полевые цветы украсят мимолетно Ваше жилище, напоминая нам грешным о вашей простоте обращения к нам, недостойным, о Вашей милости и доброте. Серёженька! Ты здесь? Вот уж сюрприз, так сюрприз. Рад видеть тебя, друг мой прекрасный.

– Здравствуй, Клим. Приветствую Вас, Офиногенов, – Сергей не отрывался от журнала, новый гость лишь кивнул в ответ на приветствие.

– Я рада, что все вы старинные приятели, господа! – хозяйка была действительно довольна, потому что сегодня исполнялось давно задуманное и ее «кружок» пополнялся долгожданной персоной. – Ну, ждем еще двоих и садимся ужинать, господа. Я пойду, распоряжусь, чтобы уже накрывали на стол.

***

За ужином разговор все время возвращался к дневным событиям. Хозяйка пересказывала случившееся уже, наверно, по третьему кругу, каждый раз превознося заслуги ее избавителя все выше и выше. Тот молча кивал в те минуты, когда она обращалась к нему взглядом за подтверждением, но сам реплик не вставлял, от общего переживания, таким образом, отстраняясь. За столом реакция была не однозначна. Кое-кто охал, сочувствуя вдове, Неволин, к тому же, восхвалял заслуги Сергея, Офиногенов все больше молчал.

– И, представьте себе, господа, – припомнила рассказчица новую краску своему повествованию, – представьте, что свело нас в этом забытом Богом местечке не что иное, как одинаковые в своем роде стремления. Единомыслие, так сказать. Не правда ли, это чудно, господа?

– Что же это за стремления, несравненная наша Варвара Михайловна? – решил уточнить подобострастно внимающий каждому слову вдовы Неволин. – Все не решался спросить – как же завлекла Вас судьба в те захолустные места? А ведь не окажись подмоги, страшно же подумать!

– Спасибо Вам, Клим Валерианович, за Ваши душевные переживания обо мне. А стремления наши, господа, были благотворительной направленности. А где ж еще оказаться предметам таковых намерений, как не в беднейших районах родного города? Вот в глухомани и произошла наша случайная встреча.

Офиногенов издал звук, очень напоминающий фырканье. Мадам нахмурилась:

– А почему Вы таким скептицизмом встречаете мои речи, сударь? – обратилась к нему хозяйка.

– Да, помилуйте, Варвара Михайловна! – стал расшаркиваться гость. – Никакого сомнения в Ваших речах я не имею, упаси боже! Всем известна широта души Вашей, щедрость и добрый нрав. Самое что ни на есть совместное с Вами занятие – благотворительность. Я… Я просто допускаю мысль, что Вы сами, именно по доброте Вашей душевной, могли быть введены в заблуждение.