Девятая квартира в антресолях - [38]

– Няня, я такая голодная после прогулки! Дай чего-нибудь перекусить, и я папу буду ждать обедать.

– Чего его ждать? Он и в сумерках может явиться. Иди в столовую, я сейчас нормальный обед тебе подам.

– Не могу я одна, Егоровна! Давай тогда я тут, у тебя поем. А потом пойду новую машинку осваивать. Ты не знаешь, где у папы бумага?

– Подождет твоя агрегатина! – сдвинула брови няня. – Поешь, и ложись, отдохни. А то пока благодетеля нашего дождешься, пока поужинаете, да опять за полночь заговоритесь. Иди, дитёнок, поспи. Нагулялась!

И вот отоспавшись, опробовав новинку, а потом, напившись с Егоровной чаю, сидела Лиза в бывшей людской и ждала возвращения отца, глядя в темнеющее окно. Наконец послышался уже знакомый Лизе цокот подков, показался силуэт лошадки с высокой фигурой кучера на облучке и седым седоком в пролетке, и через минуту Лиза уже во дворе встречала отца. Поужинав, они завели, уже ставшую традиционной, вечернюю беседу.

– Папа, а что это про четверг тебе было сказано?

– Видишь ли, Лиза, – Полетаев откинулся на спинку глубокого кресла, – Выставка призвана не только демонстрировать наилучшие образцы достигнутого в каждой области, но и должна нести, так сказать, некую просветительскую миссию. На предстоящем Съезде обмениваться наработками станут профессиональные сообщества. А для широкой публики прямо у экспонатов решено проводить разъяснительные лекции. В павильоне Саввы Борисовича, как ты сегодня видела, представлено несколько различных производств. Вот наш день и будет – каждый четверг. Начиная в двенадцать часов дня, я буду читать получасовой доклад в популярной форме. Конечно, каждый образец снабжен подробнейшим описанием, но эти устные сообщения предназначены для особо заинтересованных, например, для слушателей профессиональных училищ из других городов. Мы с Саввой и остальными экспонентами определили оптимальное время, чтобы донести основную суть, но не утомить слушателей. Кстати, это будет твоим первым заданием. У меня собраны разрозненные материалы, они уже почищены, выкинуто все лишнее, но в единый текст я их пока не успел объединить. Ты этим займешься, а я потом сочиню небольшое вступление. Хорошо бы уложиться именно в тридцать минут.

– Папа, а ты видел у себя на столе машинку? Очень удобно, я уже пробовала. Только я еще, конечно, очень медленно на ней набираю.

– Там, где нужна скорость, будешь пока писать от руки, у тебя хороший, красивый почерк, я его прекрасно разбираю. А машинописный образец я видел, это великолепно! По нему вообще кто угодно может бегло читать. Если я, например, не смогу по какой-то причине вести лекцию, меня можно будет легко заменить. Хорошее приобретение!

– Папа, пойдем спать. Завтра открытие, я волнуюсь.

– Что ты, дочка, ты у меня такая умница, у вас все получится, я уверен. И вот еще что, Лиза, – отец запнулся, собираясь сказать, видимо, что-то неприятное. – Мы будем встречать на Выставке и в городе множество людей – знакомых, близких и не очень. И у меня к тебе просьба. Только не подумай, что я учу тебя лгать! Просто не надо всем сообщать о нашем бедственном положении, прошу тебя. Кто надо, и так знает, а в деловом мире такие новости – лишний козырь против конкурентов. Я надеюсь к осени наши дела поправить, поэтому просто не нужно распространяться о них. Хорошо, дочка?

– Конечно, папа. Я понимаю.

– Ну, вот и умница! А если, например, тебя подружки спросят, почему мы в усадьбу на лето не едем, то ты что им ответишь?

– Правду, папа, – улыбнулась отцу дочь. – Правду говорить легче всего. Скажу, что у тебя лекции, у меня работа твоего секретаря, и у всех нас – Выставка. А остальное просто никому не нужно знать – это наше семейное дело.

Полетаев встал, подошел к дочери, поцеловал Лизу в макушку и прижал к себе.

***

Концерт удался на славу! Савва был горд и доволен и после торжественного открытия позвал всех участников и гостей отобедать в один из ресторанов при Выставке, где у него заранее был заказан отдельный зал. Еще днем, пройдя в служебную часть павильона, Лиза услышала детские голоса в кабинете, и увидела, как из его дверей выходит рослая барышня, на целую голову выше нее самой. Заметив Лизу, та остановилась.

– Елизавета? – барышня вопросительно застыла посреди коридора.

– Аринушка, душечка! – Лиза совсем по-детски кинулась к ней на шею.

– Боже-ж-мой, что делается! Встретила б в городе – не узнала! – Старшая дочка Саввы отодвинула Лизу на длину вытянутых рук и, держа за плечи, рассматривала как диковину. – Это сколько ж мы не виделись?

– Так с зимы, Аринушка!

– С зимы. Так не с этой зимы, а с прошлой! – качала та головой. – Ты ж в этом году рождественские каникулы в Институте просидела. Хоть с толком?

Окончив полугодие с хорошими показателями, Лиза поняла, что ей просто не хватит учебного года прочесть все то, что требовалось, если она действительно хочет рассчитывать на какую-либо награду. Можно, конечно, было натаскать книжек домой, но она прекрасно отдавала себе отчет, что гости, ёлки, катания, святки и гуляния просто не оставят ей на них времени. И она, будучи настроена очень серьезно и имея привычку делать все по лучшему разряду, если есть такая возможность, рискнула попросить отца не забирать ее на каникулы домой. Тогда она была удивлена, с какой легкостью он на это согласился, и только сейчас ей стали ясны истинные причины этого.