На столе у отца вместо пепельницы стоит поршень от авиационного мотора.
На изогнутых эбонитовых подставках укреплены модели самолетов.
Бумаг на столе — гора. Счетные таблицы (глянешь, а в них сплошные цифры), вырезки из газет и журналов, есть и схемы и чертежи.
Это дипломные работы студентов, потому что схемы и чертежи новых самолетов, которые разрабатывают инженеры «группы общих видов», хранятся в конструкторском бюро.
Под портретом Мити на дубовом столике лежат светящиеся часы: циферблат черный, а цифры и стрелки покрыты фосфором.
Часы из «Летающего крыла», на котором разбился Митя. От мамы Катя слышала, что у Мити в полете испортился руль высоты. А «крыло» капризное в управлении. Митя попытался приземлиться, но у шасси лопнул какой-то масляно-пневматический амортизатор, и «крыло» на большой скорости ударилось о землю.
Механики, которые вынули часы из приборной доски и подарили Никодиму Родионовичу, говорили, что часы уцелели чудом.
Еще у отца в шкафу хранится небольшой планер из бамбука и папиросной бумаги, связанной нитками и склеенной казеином. Его построил Митя, когда учился в средней школе.
Катя забирается в кресло поверх книг, которыми оно завалено, съеживается и сидит тихо-тихо. Так тихо, что слышит, как на кухне щелкает газовый счетчик.
По распорядку дня Кате следует учить на немецком языке названия предметов на картинках лото. Это к вечернему уроку немецкого языка с учительницей Эммой Францевной. Но Кате совсем не хочется учить названия предметов. Ими можно заняться, когда вернутся из города мама и Лариса.
Катя смотрит на портрет Мити и думает: почему так получается? Отец любил Митю и до сих пор вспоминать о нем любит, говорить о нем, а с Катей говорит редко.
Может быть, прежде папа не был так занят в конструкторском бюро, а теперь он занят и у него не остается времени для Кати? Или ему кажется, что Катя еще маленькая, как называет ее Эмма Францевна — kleines Mädchen, или, может быть, еще потому, что она младшая, а Митя был старшим, как говорит Ванда Егоровна — был первенцем.
По коридору проходит Устя. Остановится в дверях кабинета, смотрит на Катю: одинокая, молчаливая девочка сидит в отцовском кресле, когда отца нет дома. И он даже не знает, что она любит здесь бывать.
Позвонили у дверей. Катя вскочила, выбежала из кабинета к себе в комнату.
Вернулись из города мама, Лариса и Витоша.
Катя разглядывает картинки в немецком лото.
Скука.
Но, когда придет Эмма Францевна, будет еще скучнее.
Эмма Францевна откроет бархатную с бисером сумку, достанет увесистые серебряные часы Павла Буре с вздутым толстым стеклом и положит их перед собой. Начнется игра в лото с картинками.
На картинках — или животное (Das Tier) или предмет (Der Gegenstand). Катя должна выкликать их по-немецки. Нельзя забывать о кнакляуте — коротком и резком произношении. Das ist der Bleistift (это карандаш).
Катя тянет:
— Дас и-ист дер Бляйштифт.
Эмма Францевна не выдерживает:
— Кто и-ист? Что и-ист? Хлеб, что ли, и-ист? Коротко и резко надо: ыст!
Павел Буре равнодушно ворчит изношенным шестеренчатым нутром, тащит по циферблату стрелки.
Хотя бы поскорее миновало время, отведенное на урок.
Катя достает следующую картинку, долго разглядывает вверх ногами. Делает вид, что не замечает этого. Немка берет у Кати картинку, переворачивает и возвращает.
— Die Puppe (кукла), — называет Катя.
— Ganz richtig (совершенно верно), — подтверждает немка.
— Der Hahn (петух), — называет Катя.
— Ganz richtig (совершенно верно).
Наступает некоторое разнообразие. Эмма Францевна интересуется: как сказать по-немецки «кричать кукареку»?
— Kikiriki schreien, — отвечает Катя.
Катю давно удивляет, почему немецкие петухи не кричат «кукареку», а кричат «кикирики».
Ну, а под конец урока начинается какая-то нелепица: Эмма Францевна задает вопросы и сама отвечает.
Катя обязана отвечать вместе с ней. В вопросе и ответе должен содержаться только известный уже Кате набор немецких слов, поэтому и получается нелепица.
— Почему гудит ветер? — спрашивает Эмма Францевна.
Ответ хором:
— Потому что растут деревья.
— Стоп, — говорит Эмма Францевна. — Где кнакляут?
Катя повторяет фразу с кнакляутом, и упражнение продолжается:
— Куда я поеду летом?
— Летом я поеду в деревню, где имеется высокая лошадь.
— Что за шум в соседней комнате?
— Это мой дедушка ест сыр.
А Павел Буре, ко всему равнодушный, ворчит и ворчит. Ему безразлично, почему дедушка шумит, когда ест сыр, поедет ли Катя в деревню летом, где имеется высокая лошадь, или не поедет.
— Катя! — зовет мама. — Иди сюда!
Катя оставляет лото, бежит в столовую.
В столовой на диване лежат покупки. Среди них шерстяная клетчатая материя, серая с коричневым.
— Это тебе на платье… Посмотри — нравится?
Катя смотрит. Ей, конечно, нравится. Лариса берет материю, накладывает Кате на плечи и на грудь.
— Можно сшить гладкое с подрезом сзади, с кожаными пуговицами, — говорит Лариса. — Как твое мнение, Ирина?
— Ты права. Гладкое с кожаными пуговицами — будет хорошо, — соглашается мама. — Я вообще люблю сдержанность в покрое и в цвете одежды. А как думаешь ты, Витоша?
Витоша тихо улыбнулась, сказала:
