Девять уроков - [53]

На следующий день я отправила вам сумочку со всем ее содержимым – если не считать этих забавных дневниковых записей. Мне понравилось их читать: ваш оптимизм по поводу беременности помогал мне преодолевать собственные трудности. Миссис Уитт, вы были ТАК добры ко мне, когда мы встретились в июле на Церковной улице. После того как мы «увели» у вас сумочку, вы, видимо, решили, что мои слезы были сплошным притворством. Уверяю вас, это не так. Мне действительно было очень плохо. И я искренне признательна вам за то, что вы отнеслись ко мне с материнской добротой. Мой парень потом посмеялся надо мной – все потому, что я так долго болтала с вами. Но мне ужасно не хотелось заканчивать наш разговор.

Я не в восторге от того, что натворила, но сейчас не время для переживаний. Мне нужно подумать о своем ребенке. Поэтому-то я и пишу вам. Этим утром я твердо решила, что девочке нужна семья, где к ней с самого начала будут относиться с любовью и заботой. Вот почему я собираюсь отдать ее на удочерение. Это может показаться эгоистичным, но я поступаю так исключительно из любви к ребенку.

Я пишу это сейчас – до появления моей девочки на свет, – так как знаю, что позже мне будет гораздо труднее расстаться с ней раз и навсегда. Если вы читаете эти записки, значит, я уже родила. Я хочу организовать все так, чтобы карточки передали вам после рождения ребенка.

Ваши дневники, как и наша с вами беседа, однозначно указывают на то, что вы с мужем будете замечательными родителями. Я уверена, что у моей девочки должны быть именно такие мама и папа. В действительности… если вы, конечно, не против… мне бы хотелось, чтобы она стала частью вашей семьи. Я не могу дать ей ту жизнь, которую она заслуживает. А вы можете. Миссис Уитт, я знаю, что вам хочется много детей. Так зачем ждать?

Я пойму, если вы решите отказаться. Да я, скорее всего, и не узнаю, чем все закончилось, но в душе все равно буду лелеять надежду на то, что именно вы растите мою дорогую девочку.

С любовью, Мэгги

* * *

Когда Эрин закончила читать, в глазах у нее стояли слезы.

– Она уже родила?

– Вряд ли так быстро, – покачал я головой.

– Не знаю, что и сказать. – Эрин бросила взгляд на Ника. – Меня переполняют эмоции.

– Понимаю. Меня тоже.

Я передал Эрин сына, и она поправила крохотный чепчик на его голове.

– Это чистой воды безумие… я даже не знаю, что думать. Помоги мне с решением. Что, по-твоему, будет правильным? Еще недавно ты не хотел даже собственного ребенка. – Она бережно поцеловала Ника. – Что подсказывает тебе сердце, Огаст?

У меня вырвался легкий смешок.

– Ты все еще доверяешь моему сердцу? И это после того, как я вел себя последние восемь месяцев? Не очень-то разумно с твоей стороны.

Эрин мягко улыбнулась в ответ.

– У вас замечательное сердце, мистер Уитт.

– Вот уж не знаю. Во всяком случае, сейчас мое сердце находится в полном замешательстве.

– Почему же?

– Да все то время, что ты читала эти карточки (а я держал Никлауса), сердце настаивало на том, что мне стоило бы отправиться к Мэгги. Она ведь там совсем одна. Вдобавок было бы неплохо, чтобы хоть один из нас присутствовал при рождении нашей дочери.

Эрин уже не сдерживала слез.

– Значит ли это, что я выиграла наше пари?

Я нежно поцеловал ее в щеку, после чего чмокнул в лобик нашего сына.

– Да. Пойду посмотрю, как там себя чувствует твой приз.

Глава 24

Многолетний опыт подсказывает мне, что воздух куда податливей, чем земля.

Джек Никлаус

Прошло почти пять часов с тех пор, как я оставил Лондона в больничной часовне. Вскоре после этого он перебрался в главный вестибюль и уже там принялся терпеливо поджидать моего возвращения. Как только Эрин почувствовала себя лучше, я сразу отправился за отцом.

Стоило мне выйти из лифта, и я тут же уткнулся взглядом в Лондона. Он сидел на диване, по-прежнему сжимая в руке клюшку для гольфа. И сидел он там не один.

– Долорес?

– Привет, Огаст, – кивнула она в ответ.

Отец встал и потянул за собой Долорес.

– Как там Эрин?

– Прекрасно, – улыбнулся я. – Лучше не бывает.

Лондон и Долорес не сдержали радостного возгласа.

– А малыш?

Я умышленно постарался стереть с лица улыбку.

– Кстати, о малыше. Видите ли, тут кое-что случилось… Медсестра назвала это «осложнением», – сказал я, изо всех сил сохраняя серьезное выражение лица. – Но вам лучше взглянуть самим. Словами это не опишешь.

Оба тут же помрачнели.

– Понятно, сынок, – сказал отец. – Но что бы там ни было, ты всегда можешь рассчитывать на нашу помощь.

Выпустив руку Долорес, он крепко меня обнял. В этот момент произошло нечто неожиданное: в моей душе растаяли остатки того недовольства, с каким я столько лет относился к отцу.

– Спасибо, – шепнул я, обнимая его в ответ. – Ну что, подниметесь со мной?

– Пойдем, – кивнул он.

Лифт медленно поднял нас на четвертый этаж. Посетители и медсестры с удивлением поглядывали на отца, который шагал к палате Эрин, нервно помахивая клюшкой. Перед дверью я сделал еще одну, не менее драматичную паузу.

– Что бы там ни было, постарайтесь не давать волю эмоциям. Эрин и так пришлось сегодня поволноваться.

Оба кивнули, мысленно готовясь к худшему. Я распахнул дверь и пропустил их вперед. Те, сделав пару шагов, замерли на месте. На постели, удобно откинувшись на подушку, сидела Эрин, а в руках у нее было по ребенку.