Девять пуль для тени - [12]

Тесс с радостью объяснила бы ему, зачем она сделала то, что сделала. Но вломившиеся к ней копы застали ее врасплох, и в растерянности она совершила страшную глупость — поклялась, что действовала одна. Даже Тайнеру не было известно, что в этом участвовала еще и Уитни. Поэтому теперь ей ничего не оставалось, как только сбивчиво твердить о том, что она, дескать, пыталась защитить девочку, имя которой она отказывалась назвать, ибо тогда непременно всплыло бы и имя Уитни. В результате судья Холси видел перед собой… догадались, кого? Конечно — эдакого супермена в юбке. Да и как еще можно назвать женщину, которая, опоив мужчину какой-то гадостью, тащит его, голого, на стоянку, где и оставляет на посмешище, предварительно сведя ему депилятором волосы, причем не только на теле, но и на голове?

Однако Холси был слишком опытен, чтобы не заметить, небольшие нестыковки в показаниях обеих сторон.

— Знаете, полицейским показалось несколько странным, что у Микки Печтера почти совсем нет ссадин, — вдруг сказал он, когда они с Тайнером закончили обсуждать условия ее освобождения.

— Ссадин? — эхом повторила Тесс.

— Да. Ведь вам пришлось его тащить, верно? Вероятнее всего, вы волокли его за ноги, а не ухватив под мышки. И тем не менее все ссадины, которые удалось обнаружить, оказались именно под мышками.

— А как это объясняет сам мистер Печтер?

— Твердит, что абсолютно ничего не помнит.

— Хмм… — промычала Тесс, решив, что и так сказала уже вполне достаточно. Большинство лжецов проговариваются сами — их подводит словесный понос, желание дополнить свой рассказ новыми деталями. Бедняги просто не в состоянии вовремя остановиться. Тесс прекрасно это знала, потому что сама врала, причем делала это вдохновенно. Конечно, когда этого требовало дело.

В конце концов, ее версия событий, хоть и несколько неполная, все-таки оказалась более убедительной. Может быть, потому, что Микки Печтер в роли жертвы выглядел слишком уж непрезентабельно. Он даже подпортил в компьютере жесткий диск, понадеявшись, что это даст ему возможность изменить свидетельские показания. Но Тайнер, отвалив Дори Стэрн немалый куш, попросил восстановить все, что могло очернить Печтера: его указания, как добыть фальшивую идентификационную карточку, письмо, в котором он настойчиво уговаривал Тесс явиться в бар. В подвешенном состоянии остался только один вопрос — о таблетках. Печтер стоял на своем, Тесс — на своем. Дело уже зашло было в тупик, когда вдруг всем стало ясно, что и копы, и прокурор, и даже Печтер горят желанием поскорее закончить его миром. Все — кроме судьи Холси.

— Любое насилие должно быть наказано, тем более если речь идет о цивилизованном обществе, — заявил он Тайнеру, когда адвокат обратился к нему с просьбой снять обвинение. — Какими бы ни были его намерения, какими бы ни были намерения вашей клиентки, сути дела это не меняет. Она нанесла ему ущерб и должна понести наказание. Общественные работы, думаю, подойдут как нельзя лучше.

Тайнер, уже успевший убедить Тесс в необходимости сделать все, чтобы избежать суда, охотно согласился:

— Поскольку речь идет об условном наказании сроком не более полугода, Ваша честь, у меня нет возражений.

Шесть месяцев, думала Тесс, молча сидя в зале суда. Сейчас 22 апреля, газоны перед зданием суда пестрят нарциссами и тюльпанами. По-весеннему тепло, пахнет свежескошенной травой и удобрениями. Через шесть месяцев от цветов не останется и следа, да и трава пожелтеет. Снова похолодает, дни станут короче, и лето сменится осенью. Кажется, пройдет целая вечность. Тесс понимала, что время промчится незаметно. Всего шесть месяцев — и все это закончится, забудется, как дурной сон.

Наконец объявили слушание ее дела. Неподкупная Фемида была готова вынести ей свой приговор.

Холси аккуратно поправил стоявший перед ним микрофон.

— Пострадавший просит, чтобы его заявление занесли в протокол.

— Но ведь протокола не будет, — возмутился Тайнер.

— Протокола не будет, если ваша клиентка не нарушит условий своего условного освобождения, — подтвердил судья. — Так почему бы нам не позволить мистеру Печтеру сделать свое заявление? Какой в этом вред?

Все недели до начала слушания Тесс старалась держаться достойно. Она не пыталась связаться с Печтером и высказать ему все, что она думает о нем: только ублюдок способен тащить в суд женщину, которую он собирался изнасиловать. Она не просила своих приятелей-газетчиков, которых у нее было немало в «Бикон-Лайт», опубликовать ее собственную версию событий, поскольку попытка поднять шум могла быть расценена как Давление на суд. Она просто молча кивала, слушая, как судья возмущенно рассуждает на тему насилия в отношениях между полами. Это был его конек. Возможно, Холси был очень опытным судьей, но, подобно многим мужчинам, просто обожал слушать самого себя. Это безумно раздражало Тесс, но она терпеливо внимала, не позволив себе ни единого возражения, даже ни разу не намекнув, что уж ей-то известно о насилии куда больше, чем рафинированному судье Холси.

Но когда до конца этой пытки оставались какие-то минуты, терпение ее лопнуло.