Девять неправильных ответов - [55]

— Я… я не знаю… — отозвался Билл, все еще думая о своем.

— Слушайте, Билл Досон! — заявила Патриша Конуэй уже не как сиделка, обращающаяся к пациенту. — Вот мой адрес и номер телефона. Так как псих вроде вас непременно снова попадет в передрягу, то я буду готова прийти вам на помощь даже из Китая!

— В свою очередь с радостью окажу вам любую услугу, — вежливо отозвался Билл, засовывая чек и расписку в карман. — А пока что, мисс Конуэй… — Он объяснил, что ему нужно, и сердито нахмурился, когда она застонала. — Да, и немедленно! Этим вечером я намерен дать невкусное лекарство парочке свиней!

Глава 19 КАК БЫЛИ РАЗБИТЫ ЖАДЕИТОВЫЕ ШАХМАТЫ

В квартире Гейлорда Херста все двойные двери были распахнуты, за исключением ведущих из прихожей в картинную галерею. Окна столовой, выходящие в сторону Грин-парка, также были открыты.

Еще не совсем стемнело. В парке шелестел ветерок, тем не менее стояла такая тишина, что можно было вообразить, будто слышишь вдалеке шорох или вибрацию часов Биг-Бена.

В гостиной Гейлорда с ее возвышающимися до потолка полками, где стояли книги, аккуратно расположенные по принципу цветового контраста, с единственным промежутком, искусственно созданным, дабы книги можно было прислонять одну к другой, горела только лампа с черно-белым абажуром.

Хозяин в вечернем костюме, выглядевшим чуть менее неряшливо, сидел в инвалидном кресле возле чиппендейловского стола. Колеса кресла были скрыты голубым одеялом.

Кастеты и полицейский фонарь отсутствовали, а коричневые пузырьки с ядами были отодвинуты в сторону. Гей раскладывал пасьянс.

Черно-белые кожаные кресла и диван, а также другие столики теперь стояли у стен. Таким образом, помещение представляло собой свободное пространство, за исключением того места, где на доске из слоновой кости стояли нефритовые шахматы эпохи Минь.

Упомянутое пространство с непоколебимым достоинством пересек Хэтто.

— Уже половина десятого, сэр, — заметил он. — Не думаю, что мистер Лоренс почтит нас сегодня своим присутствием.

Херст даже не поднял взгляда.

— Не беспокойся, Хэтто. Он придет.

— Очень хорошо, сэр. В таком случае будет ли мне позволено преподать ему суровый урок за его опоздание?

Двухфокусные очки довольно блеснули.

— Безусловно, Хэтто! Можешь наказать его так строго, как тебе хочется.

В дверь начали звонить, негромко, но настойчиво.

— Итак, сэр, — осведомился Хэтто, — вы разрешаете мне разобраться с мистером Лоренсом по собственному усмотрению?

— И более того! — отозвался Херст. — Я выяснил, что обе квартиры этажом ниже будут пустовать до полуночи. Если ты предусмотрительно закроешь окно в столовой, никто не услышит криков.

— Значит, я приступлю через некоторое время, сэр?

При виде кивка хозяина Хэтто повернулся к двери. Инвалидное кресло стояло почти напротив открытых дверей в картинную галерею и закрытых — в прихожую. Собрав карты, мастер пыток положил колоду на стол и сунул руки под одеяло, трогая что-то, спрятанное под ним. Он был счастлив.

Хэтто шагнул в прихожую, закрыв за собой двойные двери. Вечерняя атмосфера оставалась абсолютно безмятежной.

— «Шахматы — изобретение высокоученого Ву Вана, являвшееся имитацией войны», — неправильно процитировал Лафкадио Хэрна[60] человек в инвалидном кресле.

Двойные двери в прихожую с грохотом ударились о стены, разбив вдребезги один из кошмарных образцов современной живописи и сбросив на пол другой.

Хэтто, словно катапультировавшись, пролетел через галерею и рухнул лицом вниз на ковер гостиной.

Держа в левой руке большую картонную коробку, Билл Досон проследовал через картинную галерею в гостиную. Хэтто сразу же вскочил, стряхнул пыль с отворотов смокинга, разгладил рубашку и застыл у дверей с натянутой улыбкой.

Человек в инвалидном кресле отметил изменения в облике Билла Досона. Тело Билла казалось более грузным (впрочем, это был оптический обман), с лица исчезло добродушное выражение.

— Ну, Дж. Хэтфилд, — обратился он к Хэтто, — вы умеете только бороться, как уличный пес, или и боксировать тоже?

— Умею и то и другое.

— Будешь драться, ублюдок?

— Да, щенок!

Достав из коробки пару боксерских перчаток, Билл швырнул их в лицо Хэтто, потом сбросил пиджак, жилет и галстук, швырнул их в кресло, расстегнул воротник рубашки и надел свои перчатки.

— Одну минутку, Хэтто, — послышался монотонный голос мистера Херста. — Сначала будь любезен отнести в соседнюю комнату доску и шахматы. Я уже говорил, что малейшее повреждение… Хэтто, ты слышишь меня?

Хэтто не слышал. Он не стал унижать свое достоинство, снимая смокинг, но его правая рука в боксерской перчатке зловеще стучала по левой.

— Должно быть, ты потерял рассудок, Хэтто, — продолжал Гейлорд. — Шахматы находятся в центре комнаты. Вынужден приказать тебе…

Никто не прореагировал на его слова.

Билл стоял слева от широких двойных дверей, лицом к галерее. Хэтто находился справа, выставив вперед левую руку и согнув в локте правую.

Наклонив голову, Билл рванулся вперед, как пантера.

— Шахматы! — точно бэнши,[61] завопил мистер Херст. — Они дороже любой драгоценности, когда-либо… — Он не договорил.

Схватка продолжалась три минуты и четыре секунды. Никто из ее участников не произнес ни слова. Плотные ковры приглушали все звуки. Но Биллу казалось, что он слышит голос: «Сделай это, малыш! Нокаутируй сукиного сына!»