Девять месяцев из жизни - [20]

– Знаешь, – говорю, все еще обращаясь к ее заднице, – твоя комната – это что-то. Представляю, в какое бешенство пришла твоя мама, когда увидела.

Она поворачивается ко мне с довольно гнусной ухмылкой. Ага. Я попала в точку.

– Думаю, не представляете, – говорит она. – Очень жестко обломилась. У нее на лбу есть большая вена, которая набухает, когда она злится, – так я думала, она сейчас лопнет. А отец сказал, что это круто, так что мне все сошло.

Она снова поворачивается, ко мне задом и продолжает возиться со своими тряпками.

Я выдерживаю паузу и продолжаю наступление:

– Думаю, больше всего тебе сейчас хочется свалить от нее подальше, как только ты закончишь школу.

Прежде чем ответить, она колеблется секунду-другую. Похоже на то, что она решает, вступать в дискуссию или послать меня в жопу. Если она меня посылает, я ухожу и больше не возвращаюсь. И пусть Линда увольняет меня, если хочет.

– Очень хочется, – говорит она. Черт. Честно говоря, я предпочла бы идти в жопу, это было бы более изящным финалом. – У меня будет квартира в Нью-Йорке, как только мне стукнет восемнадцать.

Вот оно что. Тик хочет в следующем году жить в Нью-Йорке, поэтому мы думали про Принстон или Колумбию. Очень мило было с ее стороны не упомянуть про то, что Тик хочет в Школу рока.

Тут должен быть бой-френд. Зуб даю, на пару лет старше, не учится, не работает. Наверняка музыкант или типа того, и он убедил ее, что если они вместе переедут в Нью-Йорк, то их ждет успех, и они будут жить долго и счастливо. На денежки Стефана Гарднера, разумеется. Ну почему девки такие тупые и предсказуемые? Впрочем, надо двигаться дальше, так что я продолжаю строить из себя глупую взрослую, которая ни во что не врубается.

– Одна? – спрашиваю я с невинным видом.

– Нет, – говорит она. – С бой-френдом. Из моей команды.

Бинго! Какая я умная. У меня это отлично получается с кино – я смотрю минут десять, а потом порчу Эндрю все удовольствие, рассказав в точности, чем все закончится. Мне действительно надо было идти в киношколу. Был бы у меня сейчас здоровенный дом и нервная деточка. О, кстати о деточках – пора проверять сиськи. Я скрещиваю руки на груди и незаметно прощупываю. Пока ничего.

Хорошо, вернемся к Тик. Потакать подростковой тупости нехорошо, зато можно попробовать посеять доброе семя. Какой я все-таки крутой махинатор, самой страшно. Правда, следом появляется мысль, что меня только что обвел вокруг пальца другой крутой махинатор. Черил попросту вынудила меня сделать за нее то, на что у нее самой духу не хватает. Я начинаю чувствовать непреодолимое желание сказать Тик, что свалить в Нью-Йорк с ее юным вымогателем – великолепная идея, и делать это надо прямо сейчас, не дожидаясь окончания школы. Но я этого не говорю.

– Ух ты, здорово, – говорю я вместо этого. – Собираешься подписать контракт с какой-нибудь студией?

– Ну да. Я понимаю, это звучит глупо, но Маркус – мой бой-френд – он еще менеджер моей группы, и он знает много людей в городе. Кое-кто уже заинтересовался, но они хотят для начала встретиться со мной.

Перед глазами всплывает сцена из «Славы», где Ирен Кара встречается с «фотографом», и тот просит ее снять блузку, чтобы он смог лучше понять, как она будет смотреться в кадре. Я изо всех сил стараюсь изображать искренность.

– Отнюдь не глупо. Не сомневаюсь, что у тебя все получится.

После чего делаю вид, что хочу сказать еще кое-что, но колеблюсь.

– Что еще? – говорит она. – Если вы собираетесь сказать, что будет трудно и надо обеспечить тылы, – спасибо, я уже это слышала от мамы.

– Нет, – говорю я, – я собиралась сказать совсем другое. Послушай, меня совершенно не волнует, поступишь ты в колледж или не поступишь. Моя работа заключается в том, чтобы помогать людям, которые хотят поступить, а не убеждать тех, кто не хочет. – По крайней мере так было до сегодняшнего утра. – Я хотела сказать, что тебе надо быть предельно осторожной со звукозаписывающими компаниями, вот и все. Ты наверняка слышала все эти истории про музыкантов, в том числе весьма известных, которые остались без гроша из-за своих глупых контрактов. – Она молчит, но я вижу, что ей интересно, и двигаюсь дальше. – Моя подруга работает юристом в сфере развлечений, в том числе занимается контрактами со студиями. Ты представить себе не можешь, как они эксплуатируют талантливых ребят. Заключают контракт с молодой неизвестной группой, и те так счастливы, что их взяли, что согласны на все. А потом выпускают хит, становятся знаменитыми и вдруг обнаруживают, что связаны кабальными контрактами, и после расплаты с агентами и менеджерами не остается ничего. – Тут я делаю жест «ну-с-этим-то-у-вас-все-в-порядке». – Уверена, твой бой-френд прекрасно знает всю эту кухню, раз он менеджер и все такое.

Она смотрит на меня пару секунд, видимо, решая, вру я или нет.

– Да, – говорит она. – Он работал с четырьмя командами или даже больше, и у него есть знакомые на разных студиях.

Я встаю:

– Хорошо, тогда я, пожалуй, пойду. Похоже, моя помощь тебе не нужна.

Я направляюсь к двери, а она возвращается к своей куче тряпок, как будто я уже ушла. Я берусь за ручку двери, но прежде чем открыть ее, еще раз забрасываю удочку: