Девять - [3]

— Молодой человек, я вдовец, у меня осталась только репутация. Законы написаны для того, чтобы их соблюдали все.

Жигалко еще раз шумно втянул воздух носом.

— Завтра будет ордер на изъятие.

— Приходите завтра, — ответил Гмурман.

— Не любите вы нас, — проворчал лейтенант, — я ведь могу в экстренных случаях…

Ни здрасте тебе, ни пожалуйста, — подумал Гмурман. Это поколение зачали в интернете, они там родилось и живут. Им, видите ли, нет времени на приличия. у них так принято.

А этот сунул под нос чьи-то закорючки с печатями и думает, что у него пропуск в райские кущи.

— …разгуливают на свободе. Они могут натворить дел. а вы мне не даёте улику… — продолжал Жигалко.

Гмурман достал белоснежный платок и вытер им стекла очков.

Лейтенант оказался упорным.

— Он вошёл в банк, — Жигалко показал, как грабитель вошёл, — достал пистолет, — лейтенант достал свой пистолет, — наставил его на сотрудницу, — он наставил пистолет на Гмурмана, — и потребовал, не наличность, а ключи от ячеек.

Он увидел, как у Гмурмана поехали брови вверх от удивления.

— В банке есть дубликаты от всех сейфов, — подмигнул лейтенант.

Брови Гмурмана вернулись на прежнее место.

— Девочка с перепуга спряталась под стол, хоть их и инструктируют в случае ограбления отдать всё. Он разозлился, выстрелил. Но, слава Богу, промазал. Второй выстрел произвёл охранник, который вышел из туалета. Машина, ждавшая на улице, как началась стрельба, тут же испарилась. Он вот так сполз по стене, — Жигалко подошёл к стене и показал, как сползал убитый.

— Квитанция вашего ломбарда была у него в кармане, — продолжил он, пряча пистолет, — Степанова Марта Евгеньевна, чей паспорт был предъявлен, когда вы писали залог, покончила с собой два месяца назад. Марта Евгеньевна на этом свете была известной гадалкой, с серьезной клиентурой. к ней приезжали со всей страны. Говорят, она консультировала Администрацию Президента и даже лично Самого, — Жигалко скосил глаза вверх. — Единственный сын Егор. Настоящее местонахождение — наш отдел криминалистической экспертизы. Он сейчас в холодильнике с дыркой в груди, которую сделал охранник пятьсот четырнадцатого отделения Беларусбанка из своего «дюка». Если не найдутся другие родственники, будет похоронен на Северном кладбище за наш с вами счёт.

Гмурман продолжал невозмутимо смотреть на лейтенанта. Спич не произвел на него ни малейшего впечатления.

Она прятала лицо в платок и сильно переживала. У неё были рыжие волосы и красивые испуганные глаза. Точно такие же глаза были у парня, которые с ней приехал. Он поставил картину (она была в той самой мешковине, что лежала сейчас на стуле) и остальное время напряженно молчал.

Она очень не хотела разворачивать ткань. Соглашалась показать только угол, но Гмурман всё-таки настоял. Он не нашёл в картине ничего удивительного… Повешенная женщина выглядела очень натуралистично. Толстая верёвка, голова повернута на бок, спутанные длинные волосы, босые ступни, белая ночная сорочка. Женщина висела спиной. Казалось, что трагедия произошла только что и она продолжает раскачиваться по инерции… Оригинальность состояла в том, что картина была написана на зеркале, а не на холсте, и любой, кто на неё смотрел, создавал фон, на котором разворачивалось действо. Немного необычно, конечно. На любителя.

Хозяйка нервничала, кусала губы и слегка успокоилась, когда картину опять прикрыли.

— На сколько лет вы хотите сдать её в залог? — Гмурман оторвался от записи и посмотрел на Марту Евгеньевну.

Красивая, знающая себе цену, она, наверное, до сих пор кружила головы, но сейчас ей было не до этого. Черные круги под глазами, заметно дрожащие руки.

Она поинтересовалась, какой максимальный срок возможен, и, узнав, что пять лет, согласно закивала.

Гмурман протянул квитанцию, выписал документ для банка, она расписалась, на чек даже не взглянула, протянула спутнику. у него создалось впечатление, что деньги ей были не нужны. Парня, который её сопровождал, Гмурман совсем не помнил, но был уверен, что это её сын.

Егор, значит, его звали, подумал он.

— Мы негласно проверили все ячейки в банке, — доверительно сообщил лейтенант, — там было много интересного. в общей сложности лет на сто пятьдесят-двести.

— Меня в чём-то подозревают? — спросил Гмурман на всякий случай.

— Я не могу исключить того факта, — Жигалко внимательно смотрел на старика, — что часть преступников на свободе, и вам может грозить…

— Молодой человек, — перебил Гмурман, — приходите завтра. с ордером.

Старик поднял с пола тряпку и положил на стул, к которому была прислонена картина. Он осматривал её около месяца назад, когда страховая компания потребовала провести инвентаризацию в ломбарде. Гмурман отвернул ткань, увидел под стеклом пейзаж с могильной плитой, венками, чугунной оградой и сразу прикрыл изображение, даже не прочитав выгравированые даты.

Лейтенант вытащил сигареты и оглянулся в поисках пепельницы. Гмурман ткнул в табличку «Не курить» и кивнул на дверь. Жигалко встал в дверном проёме.

На дороге играли дети. Они визжали, гоняли на роликовых коньках, в руках у них были клюшки. Лейтенант отворачивался, выпускал дым на улицу и продолжал смотреть на картину.