Девяностые - [58]
В последние годы стали все чаще поговаривать, что он устал и уже совсем не тот. И усталость эта, дескать, наступила как нельзя вовремя: в стране и политики-то нет, а кому нужен театр без пьесы, даже если это театр одного актера? Задачи, поставленные перед партией (ЛДПР), выполнены: коммунисты нейтрализованы, патриоты под контролем, время постмодернистских шоу закончилось, пришло время настоящего постмодернизма: «ЕдРо» вместо КПСС, нацпроекты вместо «Сельского часа», Маккейн вместо американской военщины. Не для кого наряжаться в красный френч или мундир с эполетами, некого окатывать соком перед оком телекамеры, а угрожать сапогами в Индийском океане - это сегодня едва ли не стало прерогативой официального внешнеполитического ведомства. Девяностые закончились по-настоящему, когда замолчал Жириновский. Последний его выход на сцену случился в день утверждения кандидатуры Путина в премьеры. После речи Зюганова, исполненной вялого гнева в адрес очередного антинародного правительства, взявший слово Жириновский демонстративно отказался от чашки чая, оставшейся на трибуне от лидера коммунистов. Путин в президиуме рассмеялся. Телеспектакль разыгрывался уже не для народа, не для телеаудитории, а для одного-единственного зрителя, он же - режиссер, художественный руководитель, главный художник, главный балетмейстер, мастер по свету и даже режиссер монтажа.
Апокрифом начали, апокрифом и закончим. Рассказывают, что несколько лет назад, перед тем как передать управление фракцией своему сыну Андрею Лебедеву, Жириновский вдруг без видимого повода обрушился на соратников: «Дармоеды, - якобы кричал он. - Научитесь делать что-нибудь сами! Пятнадцать лет на мне выезжаете!» Это я к тому, что даже если репертуарную политику театра диктует идеологический отдел, этого еще мало, чтобы добиться убедительной игры. Чтобы играть, нужен зритель. Он был.
* ГРАЖДАНСТВО *
Наталья Толстая
Послушники
Как шведы русских учили
На днях в Питере произойдет знаменательное событие: в торжественной обстановке закрывается Программа помощи России. Помогало правительство Швеции. В течение пятнадцати лет. Помогали Новгороду, Вологде, Пскову, ну и, конечно, Северной столице. Помогали не деньгами: запрещено, - а лекциями, семинарами, добрыми советами. Присылали инструкторов и специалистов, им платили неплохую зарплату, иностранные консультанты были довольны, но особенно довольны были наши чиновники, вволю накатавшиеся по Скандинавии «в рамках проекта». Я видела первоначальные списки приглашенных: медсестры, нянечки, социальные работники, инспекторы детской комнаты милиции… Ездило начальство, и ничего с этим нельзя было поделать. Знай, сверчок, свой шесток.
В середине 90-х началась Программа помощи питерским безработным. Помните, что тогда творилось? Биржа труда раздробилась на районные центры занятости, куда занимали очередь с пяти утра. Надо отдать должное шведскому правительству: убогие, мрачные конторы превратились со временем в красивые офисы, с отдельной комнатой для психолога, с кухней, где сотрудники могли приготовить себе обед. В центрах занятости есть теперь особое помещение для релаксации: каждый инспектор должен ежедневно снимать усталость и раздражение - послушать записанный на пленку шум моря. Даже душ установили! В коридорах - мягкие кресла для посетителей.
Пятнадцать лет назад большинство безработных были женщины за сорок, бывшие сотрудницы научно-исследовательских институтов. Их институты - НИИ крупяных культур, НИИ монголоведения, НИИ фанеры - закрыты, по-видимому, навсегда. А что им предлагали взамен? Вакансий было немного: ночная уборщица в метро, сортировщица белья в больничной прачечной, школьная гардеробщица. Вы бы пошли сортировать туберкулезное белье, если двадцать пять лет проработали завсектором института Докембрия? Вот и доктора наук не хотели, предпочитали сесть на пособие по безработице, до лучших времен…
Шведские специалисты сказали: все делаете неправильно! Надо забыть слово «безработный», оно ранит человека, подавляет волю. Отныне будете говорить - «ищущий работу». Ликвидировать очереди, они унизительны. Пришел посетитель в первый раз в центр занятости, а вы ему тотчас же выдаете номерок: какого числа прийти, к какому часу. Чтобы не было неразберихи, надо сотрудникам носить на шее платочки разного цвета: инспектору, принимающей новичков, - голубенький, а инспектору, работающей с повторными посетителями, - розовый.
Необходимо немедленно организовать курсы переобучения! Куда девать уволенных c военной службы офицеров и инженеров с закрытых заводов? В школу их, в среднюю. Один год послушают лекции по педагогике и станут преподавать физику или черчение. А отставники могут и физкультуру. Жизнь показала, что переобученные долго в школе не задержались. Остались немногие, у кого свои дети в этой школе учились. Остальные бежали, не оглядываясь.
И всех работников Службы занятости поголовно надо учить азам демократии. Потому что тут шведы попали в каменный век. В поселке Комарово - час ехать на электричке - арендовали бывший пионерлагерь и по пятьдесят человек ежемесячно гоняли слушать лекции по шведской, образцовой демократии. Представьте: после рабочего дня, с кошелками (в обеденный перерыв бегали по магазинам в поисках съестного) переться на Финляндский вокзал, ехать в холодной темной электричке, чтобы два часа слушать никому не нужную лабуду! Целый месяц. А ведь некоторые жили в Кронштадте, в Гатчине. Кто-нибудь о них подумал? Эти возвращались домой в полночь, в слезах. Деваться некуда, начальство приказало учиться шведской демократии, иначе - вплоть до увольнения. Сидели на этих лекциях и дремали. Просыпались, когда шла перекличка: не сбежал ли кто…
