Девяностые - [5]

- Что такое гопник? - спрашивает. Я теряюсь:

- Ну, это такой парень, который ходит в спортивном костюме и в кепке, лузгает семечки, пьет пиво на лавочке, не читает книжек, говорит «полюбасику» и «досвидос». Понимаешь?

- Не-а.

***

Очаровательное последствие новых порядков для авиакомпаний (когда при задержке рейса на час перевозчик обязан дать пассажирам воды, при задержке на два часа - накормить, при задержке еще на сколько-то часов - поселить в гостиницу) - улетаю в Минеральные Воды, по залу ожидания носится дежурная - ищет опаздывающих пассажиров, - строго в назначенный час нас сажают в самолет - и после этого самолет с пассажирами два часа стоит на полосе, не взлетая.

Формально задержки рейса нет - пассажиры-то в самолете, то есть полет как бы уже начался. Поэтому на совершенно законном основании нет ни воды, ни еды, ни гостиницы. Сатирик Задорнов назвал бы поведение авиакомпании смекалкой; я не сатирик Задорнов, выражался гораздо более экспрессивно, но потом (времени-то много, а делать нечего) думаю: ну а как иначе, ведь если бы каждый раз в такой ситуации авиакомпания следовала бы правилам, то есть тратилась бы на воду, еду и гостиницу - это же очень скоро обернулось бы банкротством, так что правильная у людей смекалка. Вероятно, остальные пассажиры рассуждают так же, как я - по крайней мере, никто не возмущается, все сидят на своих местах, ждут вылета.

Готовое наглядное пособие по загадочной русской душе: власти, принимающие невыполнимые инструкции, коммерсанты, проявляющие при невыполнении этих инструкций пресловутую смекалку, и пассажиры, готовые добровольно найти оправдание любому негодяйству коммерсантов. Так и живем, как говорится.

***

Когда берешь интервью у очень пожилого человека, потом присылаешь к нему фотографа, потом еще звонишь с какими-то вопросами, а через две недели после вашей встречи пожилой человек умирает - трудно отделаться от чувства вины.

Академик Федор Углов умер на 104-м году жизни спустя две недели после интервью нашему журналу (см. предыдущий номер).

Так вот, через сутки после смерти Углова - самого знаменитого борца с пьянством - в супермаркетах Москвы появились таблички - мол, с такого-то по такое-то распоряжением мэра Москвы продажа спиртного запрещена. Понятно, что это было связано с выпускными балами, но пускай эти десять часов сухого закона будут памятником академику Углову - он, в конце концов, заслужил.

Олег Кашин

Анекдоты Неунывающие

Менее года довелось существовать детской площадке в центре Барнаула (двор домов 49 по проспекту Ленина и 74 по Песчаной улице), которая на деньги частной компании была смонтирована и сдана в 2007 году ко Дню города. В ночь с 23 на 24 июня с площадки украли горку и лестницу к ней. Еще воры хотели унести маленькие качели, но успели их только открутить.

Для всех родителей, которые каждый день приводили своих детей на площадку, это стало шоком. Они задаются вопросом: как можно украсть у детей?

Причем построенная площадка стала единственным местом отдыха для детей от мала до велика не только близлежащих домов, но и достаточно отдаленных. До ночного нашествия подростки сломали качели-лодочку и карусель. «Но малыши не унывали и продолжали крутить диск от карусели и качаться уже на земле на сломанных качелях. А вот взрослые пошли дальше несознательных подростков», - говорит жительница Барнаула.

На разоренной площадке остались двое качелей и песочница. Барнаульцы спрашивают: может, они еще кому-то нужны?

Об охотниках за металлом мы на сей раз говорить не будем. Хотелось бы обратить внимание на детей.

Детям сломали карусель, но они все равно продолжали с ней играть. Они крутили основание карусели. Металлическую или деревянную основу, круглую. Крутили диск. И смотрели, как он крутится.

Юра выходит во двор погулять. Никого из ребят нет. Юра сначала бродит туда-сюда, потом подходит к сломанной карусели. Юра толкает железный диск, и железный диск со скрипом начинает вращаться. Сначала медленно, потом все быстрее. Юра стоит и смотрит, как крутится диск, слушает его скрип. Потом опять толкает, и опять смотрит и слушает.

Во дворе появляется Витя. Витя подходит к Юре. Теперь они раскручивают диск вдвоем, и вдвоем молча наблюдают кружение и слушают скрип.

Потом Витя говорит: давай на каче лях покачаемся.

Юра говорит: давай.

И они производят какие-то манипуляции с валяющимися на земле качелями, это у них называется «качаться», хотя, конечно, трудно представить, как можно качаться на качелях, лежащих на земле, может быть, они просто сидят на этих поверженных качелях и представляют себе процесс качания, трудно сказать.

А потом опять раскручивают железный диск, наблюдают вращение и слушают монотонное, ритмичное поскрипывание.

По законам жанра в этом месте должен быть какой-нибудь вывод, например, о том, что дети найдут себе возможность для игры в любых условиях или еще какая-нибудь благоглупость про «детства чистые глазенки». Но мы никаких выводов делать не будем. Зачем выводы. Не надо никаких выводов. Надо просто представить себе эту картину: Юра и Витя стоят и смотрят, как крутится безобразный железный кругляк, и слушают монотонный скрип, молча стоят и слушают, а потом качаются на некачающихся кривых железных качелях, лежащих на земле. Надо просто себе это представить и почувствовать, как слезы наворачиваются.