Но лето было здесь долгое и сухое, не хватало ни пищи, ни воды. Пресная вода доставлялась крайне скудными порциями из немногих водоемов, расположенных поблизости среди обнажившихся гранитных пород. Бурение давало только соленую воду. Надо было устанавливать опреснители, чтобы ее могли пить люди и животные. Кроме того, соленая вода коварно разрушала недавно импортированное машинное оборудование: она разъедала стенки котлов и загрязняла дробильники. В фрезерских рудниках добывалась только черная амальгама, хотя руда сулила богатство.
Акции упали до нуля, и наступил застой. Затем появился новый директор, были введены новые способы опреснения воды, и рудники на время ожили. Черная амальгама стала давать хороший выход золота. Добыча увеличилась, но выросли также издержки производства. Хозяева снизили заработную плату, и рудокопы забастовали.
— Человек не мог прожить на то, что хозяева платили нам. Вода и пища стоили слишком дорого, — говорил Динни. — А Фрезеры, заметьте, выплачивали дивиденды.
Предприятие закрылось, и все, кто мог, разошлись. Несколько рудокопов выжидали, надеясь, что рудники опять откроются или что удастся наскрести немного золота в окрестностях. На Маунт-Хоуп и на двух-трех других приисках старатели все еще добывали кое-что и торговали «песочком» в обмен на воду и провизию. Но это были единицы, и в то утро, когда Арт Бейли въехал в поселок со стороны соленых озер, только те рудокопы и старатели, которые не имели возможности уехать и надеялись получить какую-нибудь работу у фургонщиков, толклись перед трактиром, унылые и подавленные.
Гоняя от нечего делать футбольный мяч, они едва обратили внимание на ехавшего по улице одинокого всадника. В таком возвращении старателя, едва живого, на замученных вконец лошадях не было ничего необычного. И Арта Бейли, еле державшегося в седле, заросшего бородой, измотанного, и его лошадей, таких же грязных, как и навьюченные на них мешки, люди узнали, только когда Арт уже протащился по улице и подъехал к канцелярии инспектора.
И тогда что-то в приподнятых плечах всадника, в том, как была надвинута на глаза его поношенная фетровая шляпа, и в том, как он старательно отворачивался от людей, стоявших перед трактиром, показалось подозрительным Джонсу Крупинке.
— Это кто? — спросил он.
— Знаешь, — сказал Динни, — я готов поклясться, что это лошаденка Арта Бейли, хотя она прямо на себя не похожа.
— Как же Арт проехал мимо трактира и на нас, своих старых товарищей, даже не взглянул?
Тут они увидели, что всадник, подъехав к сараю, в котором помещалась канцелярия, снял чересседельные сумки и, спотыкаясь, вошел в дверь.
— Клянусь Иегосафатом, он нашел кое-что! — взволнованно воскликнул Билл. Все столпились вокруг него.
— Вот уже четыре месяца, как Бейли с Гарри Фордом ушли по тракту Хэнта, — заметил кто-то.
— Еще месяца два назад, когда Бейли приезжал за продуктами, Томми Толбот решил, что он нашел золото, — сказал Джонс. — И Томми тут же купил лошадей и предложил Гарри Баркеру и Дику Фоссеру отправиться вместе с ним и посмотреть, что делает Бейли.
Глаза у слушателей вспыхнули, кровь быстрее побежала по жилам. Через несколько минут все, кто слонялся возле трактира, уже мчались по улице к канцелярии инспектора. И тут, столпившись в дверях, они увидели то, о чем так исступленно мечтали: золото в крупных самородках, куски кварца с золотыми прожилками — сотни унций золота. Арт Бейли делал заявку на участок в ста двадцати восьми милях к северо-востоку от Южного Креста.
Едва распространился слух о находке Бейли, как городок словно сошел с ума. И такое, черт побери, тут пошло веселье, когда Арт Бейли, покончив с делами, решил отпраздновать свою удачу и угощал всех подряд, пока в трактирах не осталось ни капли вина! Каждый, кто мог, закупал продовольствие, выпрашивал, занимал, пытался украсть лошадей, повозку или тачку, торопливо укладывал инструмент и все необходимое для лагеря. Лавочники взвинтили цены на пятьдесят процентов. Еще накануне лошадь стоила пять фунтов, а в тот вечер вы не купили бы ее и за пятьдесят.
Джонс Крупинка и Билл Джеррити, более известный под именем Билл Иегосафат, с ловкостью бывалых золотоискателей, в свое время потрудившихся в Кимберли и Мерчисоне, обработали владельца фургона Пэта Мэрфи, прибывшего с юга. Пэт намеревался ехать на участок Арта Бейли в воскресенье утром. Он брал пять фунтов за право положить сто фунтов багажа на фургон и шагать рядом с ним по дороге.
Но Динни Квин был на мели. Он растратил кучу денег на поиски золота в районах севернее Южного Креста, и теперь и в лавке, и в кабаке, и в пансионе миссис Гауг на него имелись огромные счета.
Правда, никого эти счета не тревожили. Все знали, что Динни — хороший старатель и честный человек. Однако в тот день деньги были всем нужны до зарезу: люди буквально рвали из рук продовольствие и инструмент и за все платили бешеные цены. Динни наконец уговорил лавочника дать ему в долг муки, сахару, чаю и мясных консервов. Но у него все еще не было пяти фунтов для Мэрфи, и поэтому Динни отправился к Олфу Брайрли, надеясь перехватить у него деньжонок.
