Девяностые годы - [35]

Это верно, думала она; стыдно Моррису так относиться к ней, оставлять ее так долго одну. И даже не дать себе труда написать ей; принимать от нее посылки и предоставлять ей платить за провизию, хотя у него самого — во всяком случае иногда — деньги бывали. Мог бы, кажется, снять с нее хоть часть забот и трудов. Но он вместо этого играл в карты и тратил деньги, как ему хотелось.

Дальше так продолжаться не может. Она не даст ему проиграть в карты и его жизнь и свою. Она сама может прокормить себя: откроет пансион для старателей здесь, в Кулгарди, или в Хэннане, как сделала в Южном Кресте. Но он должен понять, что она борется не только за его будущее, но и за свое.

Салли подошла к умывальнику. Кувшин был пуст. Она посмотрелась в зеркало на самодельном туалетном столике, и на нее глянуло печальное, грязное личико. Слезы проложили светлые полосы в красной пыли, покрывавшей ее нежную кожу. Веки припухли. Она попыталась стереть пыль и в этот момент Лора постучала.

— Войдите, — крикнула Салли.

Лора вошла свежая, как цветочек, в своем белом кисейном платье.

— О, дорогая, у вас нет воды? — воскликнула она. — Идемте ко мне. Олф пошел выпить пива.

Салли почувствовала, насколько ей сейчас необходимо вымыться, чтобы вернуть себе самообладание. Она последовала за Лорой в ее комнату. Лора налила в таз немного желтой тепловатой воды, а Салли сбросила платье.

— Слово «ванна» здесь, видимо, даже произносить нельзя, — вздохнула Лора. — Но мне все-таки до смерти хочется принять ванну! А вам?

Салли усмехнулась.

— Я уже научилась обходиться без ванны. Могу вымыться с головы до пят в блюдечке воды. В Южном Кресте нам частенько приходилось беречь каждую каплю, поэтому, если позволите, я использую эту воду как можно лучше.

— Пожалуйста, — сказала Лора, — А я покараулю у двери, чтобы Олф не вошел.

Миссис Гауг разделась донага и, намочив полотенце, принялась энергично тереть свое стройное смуглое тело.

— Вот теперь все в порядке! — воскликнула она, надеясь, что уничтожила следы слез и душевного волнения. — Ну, я пойду к себе и надену все чистое.

Коричневое фуляровое платье с вышитым воротничком из тончайшего небеленого полотна, в котором Салли появилась к обеду, не было таким модным и новым, как пышное кисейное платье Лоры, но оно было хорошо сшито и шло ей.

— Она в стареньком интереснее, чем я в самом нарядном платье из моего приданого, — сказала Лора Олфу, когда они остались одни.

— Глупости, дорогая, — отозвался Олф. — Ты прелестна в любом наряде.

Миссис Гауг надела это платье в наивной надежде, что в нем скорее внушит людям доверие. Меньше всего она думала о том, чтобы затмить Лору. Это платье купил ей Моррис, когда они только что поженились. Ей хотелось произвести хорошее впечатление на миссис Фогарти своим степенным и солидным видом.

А миссис Фогарти с ног сбилась, подавая обед. Обычно, пояснил Олф, Билл Фогарти брал на подмогу нескольких парней, очутившихся на мели. Они прислуживали за столом и мыли посуду; но если где-нибудь обнаруживалось золото, все бросались туда, и тогда уж никого не заманишь прислуживать в гостинице. Приходилось Биллу самому подсоблять жене — тащить в столовую полные блюда и тяжелые подносы, уставленные кружками с чаем. В этот день он был занят в баре, и у миссис Фогарти имелся только один помощник — старый золотоискатель по прозванию Железный Ус.

Миссис Фогарти была полная, энергичная женщина средних лет; на ней было синее ситцевое платье все в жирных пятнах, войлочные туфли на босу ногу; она беспрерывно сновала между кухней и столовой, перебрасываясь шутками с постояльцами и покрикивая на своего помощника. Миссис Фогарти, по словам Олфа, была женщина работящая и добрая, но с таким характером!.. Чуть что — и она вспыхивала и бушевала, точно лесной пожар. Салли восхищалась ее ловкостью и расторопностью. Время от времени кто-нибудь из мужчин вставал, уносил стопку грязной посуды и возвращался, таща поднос, заставленный тарелками, на которых горой лежала солонина, картофель с луком, пудинг из слив или плавали в желтом сиропе сушеные абрикосы. Затем следовал чай, причем несколько чашек из толстого фарфора приберегались для особо почетных гостей, а обычные посетители довольствовались эмалированными кружками и жестянками из-под сгущенного молока.

Стук тарелок и гул голосов — мужчины с хохотом и бранью рассказывали новости дня — прекратился, только когда все наелись и, удовлетворенные, вышли на улицу. Встав из-за стола, Салли отправилась в кухню.

Миссис Фогарти сидела на ящике, сбросив домашние туфли.

— Ох, мои ноги! Мои бедные ноги! — стонала она. — Просто мука-мученическая, как болят у меня ноги, миссис Гауг.

Салли сочувственно поахала, когда миссис Фогарти показала ей свои больные опухшие ноги с резко выступающими темными узлами вен.

— Позвольте, я принесу горячей воды, — сказала она, — сделайте себе ножную ванну, а потом мы разотрем их метиловым спиртом. Это очень помогает, когда ноги устали: я по себе знаю.

— Куда там! Надо мыть посуду и подавать чай, — возразила миссис Фогарти раздраженно. — А старик ужасно копается, половина воды у него пропадает зря.