Девушки в погонах - [42]

Из траншеи, где чернел танк, треснул ответный выстрел. «Ти-у-у-у», — пропела пуля, взметнув возле самой амбразуры снежную пыль, и рикошетом пролетела дальше. Шура инстинктивно пригнулась…

— Ага, заметил, — прошептала она. Взглядом ощупала каждый вершок переднего края немецкой обороны. Все было, как и вчера, и позавчера. «Может быть, случайная пуля летела? — подумала Шура. — Надо проверить».

Нагнулась. Взяла старую простреленную каску, надела ее на палку и чуть-чуть подняла.

Снайпер молчал. «Приманка» не помогла. Шура продолжала наблюдать.

«А что, если еще раз показать. Он где-то здесь должен быть», — не оставляла ее мысль. И снова высунула каску.

И снова гитлеровец промолчал.

Испытывалась выдержка, характер двух снайперов.

Шура еще раз показала каску. Затем медленно понесла ее по траншее (вроде бы солдат уходил). Фашист не выдержал. Раздался выстрел. Пуля со свистом стукнула в каску.

Увидеть, откуда последовал выстрел, Смирнова не успела. Но все же по звуку она определила направление выстрела.

«Эх, если бы Иван наблюдал!..» — подумала Шура.

Шура переползла в соседнюю ячейку. Быстро приспособила ее к стрельбе. Через оптический прицел предметы казались яснее и ближе.

Что-то блеснуло левее танка. Наметанный глаз Шуры уловил это движение. Гитлеровский снайпер случайно обнаружил себя. Теперь она внимательно следила за фашистом. Одетый в белоснежный маскхалат, снайпер почти незаметен на чистом, поблескивающем хрустальной гладью снегу.

От волнения на кончике носа выступили капельки пота. Шура стиснула зубы.

«Спокойно… Спокойно, Шура. Не торопись. Это он…»

Она скорее угадала, чем увидела лицо фашиста. На мгновение замерла. Кажется, даже сердце перестало биться. Плавно повела спусковой крючок. Выстрел!

Фашистский снайпер чуть приподнялся и рухнул.

Забыв про осторожность, Шура высунулась из ячейки. Все внимание было приковано к танку.

Вдруг в правое плечо словно кто камнем стукнул. Зеленые, желтые круги заходили перед глазами. Мрак черной стеной задвинул голубое небо.

Очнулась, когда почувствовала во рту обжигающую жидкость. Зубы неприятно постукивали о горлышко алюминиевой фляги.

— Жива!.. Вот напугала меня. Я-то думал ухлопали тебя…

Шура еле поняла, что это Петроченко. И, слабо улыбаясь, шепнула ему:

— А все же я его подбила…

Это был сорок шестой уничтоженный ею фашист.

Минуло много лет. Время стерло следы войны. Заросли окопы. Поднялись из руин города и села. Давно вернулись фронтовики к мирному труду.

Снова взяла кисть художница Рая Зенькова. В родном городе Ленина живут и трудятся Вера Лебедева, Наташа Тимкина, Александра Соколова…

Но не все боевые подруги вернулись к любимому делу. Многие геройски пали на полях сражений. Нет среди нас и Шуры Смирновой, замечательного снайпера, отважно сражавшегося с врагом.

Но память о ней жива. А если человек живет в памяти народа, он жив, он шагает рядом с нами.

А. Вятский ВОЛЖАНКА

Старая женщина держала в руках фотокарточку круглолицей девушки.

— Только вы мне это фото обязательно верните… Другого нет.

Секретарь райкома комсомола успокоил ее:

— Обязательно! Переснимем и вернем… А подпишем так: «Партизанка Нина Ляпина».

Однажды вечером я сидел в квартире матери Нины — Любови Васильевны Ляпиной. Передо мной стояла большая деревянная шкатулка со школьными тетрадями, документами, письмами Нины и ее боевых друзей И среди них вот это:

«Дорогие родители Нины — Дмитрий Емельянович и Любовь Васильевна! Просим прощения за то, что так долго не писали вам. Были в дальнем рейде. В глубоком тылу врага. С болью и горечью в сердце сообщаем вам черную весть о гибели вашей дочери Нины Ляпиной. Смерть вырвала ее из рядов народных мстителей. Но мы не забудем ее. Она любила жизнь и Родину. Была замечательной коммунисткой и бесстрашной партизанкой. Похоронили ее с воинскими почестями в районе Старой Гуты. Надеемся, что вы стойко перенесете горе. Помните, что бойцы и командиры Путивльского отряда в этот час с вами. Мужайтесь! А мы будем мстить за вашу дочь. Мстить страшной, небывалой местью!

Командир группы партизанских отрядов Сумской области С. А. Ковпак,

комиссар С. В. Руднев,

начальник штаба Г. Я. Базыма».

Долго мы разговаривали с Любовью Васильевной в тот вечер. И вот что я узнал.

Перед войной Нина окончила медицинский техникум и работала в одной из куйбышевских клиник. А в июле 1941 года эшелон увозил военфельдшера Ляпину на фронт.

Каждое ее письмо из действующей армии домой начиналось со слов: «Смерть фашистским оккупантам!» Она скупо сообщала о боях, которые вел ее 275-й стрелковый полк 117-й стрелковой дивизии. Но с конца октября почтальон перестал приносить в дом номер два по Ярмарочной улице маленькие белые треугольные конверты. Наступили томительные дни, недели и месяцы ожидания. Красные от слез глаза матери. Нарочитая, деланная бодрость отца: «Ничего, найдется…» Тревожные письма друзей и подруг: где Нина?

В апреле сорок второго пришла долгожданная весточка. Нина писала:

«Я жива и здорова. С 5 марта в Путивльском партизанском отряде. У Ковпака. Может, слышали про такого? О том, что случилось, где была, что делала, писать рано. Вот кончится война, встретимся — все расскажу. Пережила и перевидала такое, что меня теперь ничем не испугаешь…»