Девушка жимолости - [74]
– Расскажите, – попросила я. – У меня нет ни малейшего желания бросить тень на чье-либо имя. Просто мне нужно узнать правду о моей прабабушке.
Он поскреб щеку и вновь окинул взглядом свои владения.
– Все мы в последний раз видели Джин Вутен в ту ночь, когда странствующий проповедник проводил обряд пробуждения. Это стало притчей во языцех, на службе была вся округа. Кроме нас с отцом: в ту ночь он был, как бы это сказать… чем-то взволнован.
Рассказчик сжал губы. Я ждала продолжения.
– И больше ничего не помните?
– Поговаривали, она сбежала с проповедником.
– А вы как думаете?
Он колебался.
– Вы не можете рассказать мне… что было дальше?
Он грустно улыбнулся, потом тряхнул головой:
– Она не сбежала с проповедником.
Я снова протянула ему этикетку:
– Насколько мне известно, Колли никогда не общалась с вашим отцом. Не можете предположить, почему Джин хотела, чтобы она с ним связалась?
– Бог мой. – Он снял очки и потер глаза. – Как я мог забыть, надо же. – Он посмотрел на меня. – У меня для вас кое-что есть. Подождите, пожалуйста.
Он пошел в дом: большая, ослепительно белая дверь с резным медальоном захлопнулась за ним. Мы с Джеем молча переглянулись и стали ждать. Спустя пару минут он вернулся с голубым шелковым кошелечком для мелочи с застежкой из потемневшего серебра.
Уильям протянул мне кошелек. Я открыла его и вынула толстую пачку аккуратно свернутых старых купюр.
Уильям откашлялся:
– Перед смертью отец рассказал мне немного о Джин. Об их отношениях. Я абсолютно уверен, что о многом он не говорил ни одной живой душе. Он был тактичным человеком, мисс Белл, порядочным человеком. Джин попросила его сберечь эти пятьдесят долларов для Колли, но за деньгами так никто и не пришел.
Купюры затрепетали в моих руках от налетевшего ветерка. Пятьдесят долларов, отложенные для маленькой дочки. Было в этом что-то пронзительное.
– Теперь они ваши. – Он поправил очки. – По тем временам это были немалые деньги, и теперь они, наверное, чего-то стоят, это ведь уже антиквариат.
– Даже не знаю, что сказать, – улыбнулась я ему. – Спасибо вам большое.
Он опять кивнул.
– Джин Вутен не бросила семью, она не сбежала с проповедником. – Его голос дрогнул. – Я точно не могу сказать, что случилось с ней той ночью, но уверен на сто процентов, что она не сбежала бы из города. Она любила моего отца, а он любил ее.
– Мистер Стокер…
Но, очевидно, разговор был окончен: он кивнул нам на прощание, развернулся и поднялся вверх по ступеням, так и не закончив ужина.
Глава 35
28 сентября 2012, пятница
Долина Сибил, Алабама
Итак, Уильям Стокер рассказал, что Джин и ее муж Хауэлл посещали баптистскую церковь: не так уж много, да и что я там могу найти, но я решила для начала пойти туда.
В долине было всего три баптистские церкви, помимо двух методистских, одной библейской церкви Христа, а также полуразвалившейся придорожной лачуги с нарисованной от руки вывеской «Скиния святости Яхве». Мы выбрали самую старую на вид, неподалеку от города, – традиционное белое здание с зеленой крышей и шпилем.
Поднявшись по истертым ступеням, мы оказались в прохладном сумеречном помещении, где пахло плесенью и моющим средством с лимонной отдушкой. Два ряда блестящих деревянных скамей окаймляли центральный проход, застланный лилово-розовым ковром и упиравшийся в простое белое возвышение, на котором золотом был выведен крест.
Из дверей возле кафедры вышел бледный мужчина с признаками синдрома Дауна и неуклюже направился к нам. У него были густые сальные волосы и зеленая бейсбольная куртка, на которой было вышито «Брат Боб».
– Привет, – обратился к нему Джей. – Вы не против, если мы тут походим и посмотрим?
Боб остановился и внимательно посмотрел на нас, поскреб в затылке:
– Вы записаны тут, вы из этого прихода?
– Мы не члены церкви, просто проезжали через ваш город и решили заглянуть, – ответила я. – Хотели посмотреть, что тут и как.
Брат Боб кивнул:
– Брат Ларри будет позже.
– Хорошо, – сказала я. – Если можно, мы сейчас посмотрим церковь. – У Джея зазвонил телефон, и эхо отразилось от пустых стен.
– В церкви нельзя пользоваться телефоном, – сообщил брат Боб. – Нельзя слушать музыку и пить пиво.
Джей передал телефон мне, и я выскочила в притвор, закрыв за собой тяжелые двойные деревянные двери, которые звучно грохнули в тишине.
– Алло.
– Алтея, это Бет Барнс из Причарда.
У меня перехватило дыхание.
– У вас все в порядке, нет проблем из-за того, что я уехала?
– Нет, пока нет. Они не ждут тебя до отбоя. Просто… Кто-то приезжал в больницу и спрашивал о тебе, некая женщина, и я решила, что лучше тебя предупредить.
– Кто она?
– Она не назвалась. Сказала, что родственница.
Неужели снова Молли Роб? Блин. Хотя нет: Бет видела ее, когда она пыталась в прошлый раз меня увезти. Но кто тогда?
– Как она выглядела?
– Меня тут не было, когда она приезжала. С ней говорил один из интернов.
– Послушайте, Бет. Говорите, пожалуйста, всем, кто бы ни приехал и ни спросил обо мне, что вы не знаете, где я.
– Алтея, – прервала меня Бет. – Я ведь действительно не знаю, где ты.
– Да, конечно, – ответила я. – Послушайте, если кто-нибудь еще будет спрашивать обо мне, скажите, пожалуйста, что я… – Я глянула в щелку в двойных деревянных дверях и увидела, что Джей пристально рассматривает какие-то фотографии на стене. Брат Боб топтался у него за спиной. – Скажите, что, по-вашему, я отправилась в Париж. С бойфрендом.
Оксана – серая мышка. На работе все на ней ездят, а личной жизни просто нет. Последней каплей становится жестокий розыгрыш коллег. И Ксюша решает: все, хватит. Пора менять себя и свою жизнь… («Яичница на утюге») Мама с детства внушала Насте, что мужчина в жизни женщины – только временная обуза, а счастливых браков не бывает. Но верить в это девушка не хотела. Она мечтала о семье, любящем муже, о детях. На одном из тренингов Настя создает коллаж, визуализацию «Солнечного свидания». И он начинает работать… («Коллаж желаний») Также в сборник вошли другие рассказы автора.
Тревожные тексты автора, собранные воедино, которые есть, но которые постоянно уходили на седьмой план.
Автор, офицер запаса, в иронической форме, рассказывает, как главный герой, возможно, известный читателям по рассказам «Твокер», после всевозможных перипетий, вызванных распадом Союза, становится офицером внутренних войск РФ и, в должности командира батальона в 1995-96-х годах, попадает в командировку на Северный Кавказ. Действие романа происходит в 90-х годах прошлого века. Роман рассчитан на военную аудиторию. Эта книга для тех, кто служил в армии, служит в ней или только собирается.
Этот рассказ можно считать эпилогом романа «Эвакуатор», законченного ровно десять лет назад. По его героям автор продолжает ностальгировать и ничего не может с этим поделать.
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».