Девушка жимолости - [50]

Она посмотрела на опустевшую кровать.

– Он выходил из дома сразу после ужина, брал ружье с камина и исчезал на всю ночь.

– А он когда-нибудь… – Я вспомнила ту статью про Данте Вейда, пропавшего брата Линди Вейд. – Не был ли он замешан в каком-то конкретном деле?

Она вздрогнула:

– Не знаю. Я задавала себе этот вопрос сотни раз. Тогда об этом никто вслух не говорил – просто не говорили, и все. Но я точно знаю, что людей убивали.

– Его сестру Колли убили.

Ее глаза сверкнули.

– Нет, тут ты ошибаешься. Тетя Колли была больна. У нее был нервный срыв, и им пришлось ее уложить в больницу.

– Ваш отец, Уолтер, уложил ее в больницу, – уточнила я. – Вы знали, что он распорядился положить ее в палату с чернокожими пациентами в Причарде?

У нее челюсть отвалилась.

– Что?!

– Я прочитала в больничных документах.

– Он не мог.

– Я ездила в Причард и видела эти бумаги.

Она покачала головой:

– Он никогда бы этого не сделал. Положить свою сестру с душевнобольными черными? Нет, нет, никогда, ни за что на свете.

– Тем не менее именно так и было. Он настоял, чтобы ее разместили с чернокожими пациентами. И даже при том, что она скончалась в больнице, предположительно покончил с собой, никто не смог показать мне ее могилу. И никто не знает, где Колли похоронена. Ее просто нет, Терри. Тело и могила вашей тети и моей бабушки исчезли.

Взгляд ее стал жестче, складки вокруг рта обозначились резче: она намерена защищать доброе имя отца до последней капли крови, это было ясно. Семейная солидарность превыше всего.

Я спросила напрямик:

– Так вы знаете, что именно за срыв был у Колли? Кто-нибудь рассказывал об этом?

– Моя мама говорила только то, что тетя Колли была такой же, как ее мать Джин и дочь Трикс. Что все девицы с гор одинаковые.

Я выпрямилась:

– И что под этим подразумевается?

– Что у них в крови эта гора. Другими словами – они были не такие, как мы.

– Какие же?

– Вульгарные. Шумные и некультурные. Не такие, как местные девушки. Мама говорила, все девицы с гор чокнутые.

– Чокнутые – в смысле шизофренички?

Она пожала плечами:

– Чокнутые во всех смыслах. Про женщин с севера Алабамы у нас всякое рассказывали. Они были как бы отдельным видом. Выросли в своих долинах, вдали от людей, как отшельники какие. Напичканы своей горной религией, на них сходит Дух, и они впадают в транс. Берут в руки змей[5] и говорят, что видят Иисуса на стене дома. Мама говорила, они все от дьявола. И считала, что тетя Колли, возможно, колдовала.

Она изобразила ухмылку, однако я видела, что ей не смешно. Она безоговорочно верила всему этому бреду – что Трикс и Колли были со странностями, а то и вовсе ненормальными. Я улыбнулась, хотя внутренности у меня скрутило узлом: во мне же тоже есть эта горная кровь. Я видела всякое, видела, как реальность мерцает и искажается на глазах. Любопытно, что бы сказала Терри, если бы я ей поведала обо всем об этом. Сделав глубокий вдох, я смотрела на ковер и повторяла:

Я не моя мама.

Никаких жимолостниц не существует.

У меня на пальцах нет золотой пыли.

Красных воронов не бывает.

Когда узел под ложечкой немного ослаб, я откашлялась.

– Ваши родители никогда не говорили, что перед тем, как у Колли случился срыв, она встречалась с некой женщиной? – Я не сказала «с жимолостницей». Почему-то мне казалось, что, сделай я такое уточнение, Терри тотчас дала бы дёру.

Она отрицательно помотала головой:

– Нет, ничего такого они не говорили. Если честно, я думаю, они вообще стыдились этой истории.

Итак, Трикс действительно сорвалась при Уолтере и за это была сослана в Причард. Колли также окончила свои дни в этом заведении благодаря Уолтеру. И более того, даже следа от ее земного существования не осталось. Возможно, все и правда объяснялось шизофренией, но такое объяснение выглядело слишком уж простым. Особенно в свете вновь открывшихся событий: встречи моей мамы с женщиной в парке Бьенвиль-Сквер; изображения женщины на картинке вместе с Колли; подозрительной гибели фельдшера, подписавшего мамино свидетельство о смерти.

Слишком много недостающих звеньев.

Терри помолчала некоторое время, потом взглянула на меня торжествующе:

– Пойдем выйдем ненадолго? Хочу тебе кое-что показать.

Я вышла вслед за ней из спальни в похожую на пещеру гостиную, обшитую деревом. Там была масса народу.

Терри остановилась возле выступающего камина, сложенного из дикого камня, и показала глазами наверх. Там на двух гвоздях над деревянной каминной полкой висело ржавое ружье.

– Прошу прощения, – зычно начала она. – Нельзя нам ненадолго остаться вдвоем?

Люди перешли в другой конец комнаты к стенам, уставленным книжными полками, и оттуда наблюдали за нами. Терри повернулась ко мне:

– Отцовское ружье. Старинное. Возможно, даже дорогое. Не знаю. Папе оно досталось от дедушки, еще в детстве.

Мы обе смотрели наверх. Терри вытащила из-за угла стул, поставила его в камин и, задрав платье, взобралась на него и сняла ружье. Потом слезла со стула и протянула его мне.

Деревянный приклад оказался тяжелее, чем я думала, медная накладка холодила руку. Я провела пальцами по гравировке, дубовым листьям и желудям и прикоснулась к затвору. Хотя винтовка была и небольшая (я могла удержать ее одной рукой), я прекрасно понимала: это серьезное оружие. И отец, и брат охотились с подобными ружьями. И приносили домой тушки белок, зайцев и енотов, которых свежевали в сарае на старом причале.