Девушка жимолости - [25]

Я повернулась к нему:

– Скажи правду. Зачем ты здесь?

Он сел на корточки и стал пристально разглядывать не то плитку на полу, не то свои колени, не то еще что-то, невидимое мне. Потом тихо проговорил:

– Потому что ты мне небезразлична.

Я ждала продолжения.

– И я всегда отчасти стыдился того, что пропал из твоей жизни, когда у тебя начались трудные времена.

– Трудные времена… Красиво сказано!

– Я хочу помочь, Алтея.

Я вдруг почувствовала себя голой. Вероятно, он почувствовал нечто сходное, поскольку повернулся боком, и мы оба теперь внимательно разглядывали дверь и аккуратную вешалку для полотенец. Он обхватил руками колени, соединив большие пальцы.

– Хочешь поговорить о нем? – Джей кивнул в сторону двери, где был заперт Роув.

– Он ничего не успел, – ответила я. – Я об этом позаботилась.

– Я имел в виду – рассказать о том, что он делал раньше, когда ты была подростком.

Я почувствовала, что краснею, что сердце выскакивает из груди.

– Он обижал тебя? Об этом ты тоже никогда не рассказывала.

Я представила себе лортаб, его вкус, как он тает на языке… Вынув затычку из ванны, я смотрела, как мыльная вода спиралью уходит в отверстие.

Дрожа всем телом под включенным на полную мощь кондиционером, я отстраненно наблюдаю за тем, как кучка моих вещей постепенно растет на оранжевом мохнатом ковре: вначале розовый топ, потом кислотные джинсовые шорты, следом фирменный белый лифчик от «Виктория Сикрет». Наконец в куче оказываются совсем детские хлопчатые трусы. Все, я стою голая, ссутулившись, обхватив себя руками, и умираю от стыда. В этой темной подвальной комнате перед взрослым мужиком стою я, дрожа от холода, унижения и страха. Не могу отделаться от мысли, как нелепо выглядят мои несформировавшиеся груди, какая я тощая и бледная.

Роув сидит в паре футов от меня на матрасе, заложив руки за голову, разглядывает меня какое-то время, потом начинает хохотать. Мне хочется плакать, но я держусь. Мне просто не понятно, что такого смешного в голой девочке.

– Это было давно, – произнесла я наконец.

– Я с тобой, Алтея. Хочу быть твоим другом, помочь, если ты разрешишь.

Всей истории я не рассказывала никому. Как ее ни выпытывали десятки врачей и психотерапевтов, консультантов и кураторов, я держала ее при себе. А им выдавала разные версии – путаные, дурацкие полуправды, которые позволяли мне получать препараты и справки или закрывать истории болезни. Но моя история – настоящая – принадлежала только мне, как коробка из-под сигар, бесценная собственность, только моя и мамина.

Вода из ванны ушла, я замерзла. Джей спрыгнул на пол, снял полотенце с вешалки и подал мне. Я завернулась, мы стояли лицо к лицу. Я обняла его за шею и поцеловала.

Он отстранился, осторожно убрал мою руку.

– Не надо, Алтея, ты должна рассказать мне все.

Вдруг стена ванной затряслась. Это ломился Роув.

– Эй! – вопил он. – Эй!

Я отступила назад, сердце стучало.

– Я знаю, вы слышите меня! Выпустите меня немедленно, иначе моя жена с ума сойдет. Предупреждаю, она вызовет полицию только так! Обожает 9-1-1. Ее там все диспетчеры знают. Я серьезно: она им звонит, даже когда ноготь сломает. Когда туалетная бумага кончилась. Вы слышите меня?!

Джей рванулся вперед и выбежал из ванной: до меня доносились приглушенные крики из разных углов соседней комнаты.

Я тяжело опустилась на сиденье унитаза. Таблетки остались в комнате и взывали ко мне из сумочки. Я закрыла глаза: всего две-три – и я почувствовала бы легкость. Четыре-пять-шесть – и я отключусь надолго. Просто нужно быть осторожной, я ведь знаю, как не перебрать. Один из многочисленных моих бесполезных талантов.

Либо можно пойти в ту комнату и рассказать Джею, что Роув сделал со мной тогда, много лет назад. И увидеть, как стекленеют его глаза помере того как он понимает, кто я на самом деле. Какая я грязная и отвратительная. Конечно, он предпочтет начать все заново с более подходящей кандидатурой. Не такой позорной.

Когда Джей утихомирил Роува, я натянула нелепую цветастую пижаму из универсама и прокралась в нашу комнату. Джей сидел на одном из стульев возле окна и что-то неразборчиво говорил по телефону. Я села на дальнюю кровать, положила подушку на колени и обхватила ее руками. Он нажал «отбой» и положил телефон на комод.

– Мой знакомый. Адвокат. Я оставил свое имя и номер телефона. Можешь не говорить с ним, если не хочешь.

Я кивнула.

– Ты в порядке?

– Я хотела рассказать тебе, что сделал Роув. Если тебе все еще интересно.

– Интересно. – Его лицо не дрогнуло.

Я медлила. Вдруг пришла безумная мысль, что я сама же порежусь словами, которые собралась выпустить наружу. Но это же глупость, правда? Произносить слова не больно: больно их держать в себе. Очень хотелось рассказать всю правду, без покрытого золотой пыльцой красного ворона, пикирующего мне на голову.

– Вначале он меня не трогал, – начала я. – Просто смотрел. Что само по себе было плохо. Иногда приходится себе напоминать об этом. – Я бросила взгляд на ковер с уродским рисунком, вдруг ощутив, как дрожит сердце. Не бьется, а дрожит. Я вдохнула: – Только смотрел, пока мне не исполнилось шестнадцать.

Глава 12