Девушка в зеркале - [92]

Наверное, он нашел няньку. Медленно поднимаюсь по висящим в воздухе ступенькам ажурной лестницы, сгибаясь под весом Тарквина и послеродового недомогания. Позволяю Аннабет трещать дальше, надеясь, что она сболтнет что-то, что заполнит для меня пустые места.

На противоположной от хозяйской спальни стороне лестничной площадки дверь в детскую настежь распахнута. Мы еще не покупали младенческую кроватку, но кроватка уже здесь, и она не Тарквина – с иголочки новенькая, только из магазина. Захожу, чтобы посмотреть получше. Кроватка застелена, с простынями и одеялком. Все украшено маленькими красными розанчиками.

Роузбад.

– Адам, должно быть, решил взять Тарки с собой, – продолжает тарахтеть Аннабет. – Я уверена, что на яхте до сих пор остался манежик.

Моя мать взахлеб говорит про свою новую внучку. Она уже начала плести розовые кружева для крестильного платьица, и как я думаю, не слишком ли жарко для вязаных пинеточек?

Наша с Адамом спальня пуста. Подхожу к гардеробу, ставлю Тарквина на пол и вытаскиваю свою старую дорожную сумку. Тарквин устал – он цепляется за меня, потирая глаза.

Становлюсь на колени и открываю сумку. Мой телефон прямо на поверхности, лежит на куче завонявшихся шмоток вместе с зарядным устройством. Подползаю к стенной розетке и включаю его. Экран освещается.

– Мне пора, мам, – говорю я в трубку и отключаюсь. Сажусь по-турецки рядом с розеткой. Тарквин на четвереньках ползет по комнате ко мне, словно это какая-то игра. Забирается ко мне на колени и зевает.

– Дзиния, – говорит он. – Дзиния.

Это слово превращается у меня в голове в имя. Вирджиния. Ну конечно!

– Так за тобой Вирджиния присматривает, Тарк?

– Дзиния.

Ну естественно, Адам вполне мог попросить Вирджинию посидеть с Тарком! Она, должно быть, провела здесь прошлую ночь. Я еще не заглядывала в гостевую спальню – та на первом этаже, возле гаража. Вирджиния наверняка пялится в какой-нибудь ролик на «Ю-тьюбе», не обращая внимания на время, или спит.

Не стоит сообщать ей, что я здесь. Пока не стоит. Пожалуй, получится выскользнуть обратно, не ставя ее в известность.

– Давай-ка спи, малыш, – мурлычу я. Впервые в своей жизни Тарк делает то, что велено. Растягивается у меня на коленях и закрывает глаза.

Одной рукой глажу его по волосам, другой включаю телефон. Щелкаю на значке приложения электронной почты. Ничего себе циферка: 208! Двести восемь новых писем, начиная с апреля. Большинство – от одного и того же отправителя. От Бена.

Руки дрожат, когда я открываю самое свежее письмо, датированное сегодняшним днем.

Наверное, ты гадаешь, зачем я посылал тебе все эти сообщения. Нет, ничего я не подозревал. Это было просто нечто вроде психотерапии, полагаю. Непохоже, чтобы у меня было еще с кем поговорить.

Я хочу, чтобы ты знала: я не ненавижу тебя. Я всегда думал, что это Саммер получит бабло, но, по-моему, ты типа как заслужила эти деньги. Просто дело в том, что я не могу во всем этом участвовать.

Сегодня ближе к вечеру я собирался выпить с Ноем пивка, и, полагаю, все-таки выпью, но потом улечу обратно в Нью-Йорк, и ты больше никогда обо мне не услышишь. Я хочу, чтобы знала: я никогда тебя не выдам. И что ты самая большая тупица, какую я только встречал.

Люблю тебя вечно,

Бен

Слезы сыплются на экран. Вытираю их подолом платья. Естественно, это тот имейл, который и следовало ожидать от Бена. Не могу поверить, что ожидала требований, разговоров о деньгах, угроз меня выдать. Как я только могла подумать, что мой брат на такое способен!

Мне бы сейчас испытать облегчение… Я опять выкрутилась и могу продолжить свое существование в роли Саммер. Но все, о чем могу сейчас думать, – это как я все-таки скучаю по брату, как мне его не хватает. И что все это время он слал мне письма.

Открываю другое сообщение.

Тут так много народу… В час пик мы набиваемся в сабвей, как сардины в банку. Но я чувствую себя совершенно одиноким, как посреди океана. Кажется, будто я – единственное человеческое существо, оставшееся в живых.

Читаю третье, четвертое, пятое… Тарквин лежит у меня на коленях, тяжелый, горячий и неподвижный, дыхание у него медленное и ровное. Нужно выяснить, здесь ли Вирджиния, но я никак не могу оторваться от писем Бена. Они когтями вцепляются мне в сердце.

Ты единственная понимала, каково это – быть гомосексуальным сыном Риджа Кармайкла…

Ты-то знала, что мне совсем не интересно соревноваться за это наследство. Даже если б я не был геем, то все равно не стал бы плясать под дудку отца, только чтобы получить деньги, которые ему следовало бы разделить поровну между всеми нами…

Когда я был маленьким, то всегда хотел, чтобы это мы с тобой были близнецами…

Вновь и вновь Бен говорит мне, что после смерти отца я единственный человек, который любит его. Когда у них окончательно разошлись пути с моей матерью и сестрой? Он не вдается в подробности. Но ему просто невыносимо звонить Аннабет. Он на дух не переносит звонить Саммер. Без меня у Бена такое чувство, что у него не осталось вообще никакой родни.

…кровь у нее на ноге. Я столько раз пытался тебе сказать, что она сделала это специально…

Он имеет в виду Саммер? Что именно она сделала специально? Порезала ногу, когда наш тузик перевернулся? Зачем ей было это делать? Гоняю глазами по строчкам, пропуская слова. Здесь слишком много электронных писем, чтобы прочитать их абсолютно все, но мне нельзя идти на риск и брать телефон с собой в больницу, а я не знаю, когда у меня еще выпадет шанс прочесть их.