Девушка в зеркале - [4]

Он, конечно, простит ее, но не сразу. Им предстоит еще многому научиться, но они, разумеется, все преодолеют и снова заживут душа в душу. Так подсказывал ему опыт многих знакомых, которые переживали подобные неприятности. Оказывается, женщины изменяют гораздо чаще, чем принято полагать. Впрочем, для него это служило слабым утешением.

Пока Герман не был готов извинить ее. Он ощущал злость, обиду, ему даже доставляло удовольствие такое состояние. Он был в своем праве. Герман полагал, что сначала он залижет раны, напишет гениальный роман, наладит свой давший трещину брак, а вот потом сможет заниматься любовью с женой, не чувствуя отвращения к воображаемому вкусу другого мужчины на ее коже. Все еще можно вернуть, исправить.

Объявление о продаже поместья Бернса, случайно попавшееся ему на глаза, он воспринял как знак свыше. Это подтолкнуло его заняться осуществлением своей давней мечты. Примечательно, что объявление было напечатано не в рекламной газете, которую Герман скрупулезно изучал каждое воскресное утро, сидя на балконе за кофе с круассанами, а в каком-то музейном журнале, распространяемом по подписке. В поместье Грегори Бернса некогда располагался музей, где демонстрировали его знаменитую коллекцию печатных машинок, которыми он был буквально одержим и скупал их где только можно. Многие годы его поместье оставалось открытым для посетителей, но двадцать лет назад наследники решили сдавать его в аренду, а затем и вовсе выставили на продажу. Благодарение Богу, наследники Грегори Бернса оказались жадными и несентиментальными. За три тысячи квадратных футов надежды в Глостершире, на юго-западе Англии, близ маленькой деревни под названием Литерли, они просили два миллиона фунтов. Герман совершил самую разорительную покупку в своей жизни, заплатив без торга назначенную цену и — отдельно — за обстановку. Еще два миллиона были потрачены на то, чтобы отремонтировать дом по их с Эмбер вкусу, причем ей он предоставил право выбирать дизайн интерьеров, подумав, что если он собрался поселить ее в такой дыре, то пусть хотя бы устраивается с комфортом. Он считал дни в ожидании переезда, как в детстве ждут каникул или поездки в летний лагерь, а Эмбер, хотя и не жаловалась, но выглядела все более растерянной.

Когда дом внезапно вынырнул из-за следующего поворота, Герман в восторге схватил Эм-бер за руку. Ее лицо смягчилось, она вспомнила, зачем едет сюда — чтобы он мог осуществить свою мечту, чтобы он был с ней, чтобы они были вместе. А он вспомнил о том, что она сделала, и, быстро убрав руку, отвернулся и уставился в окно.

Перед самым домом стоял «рэнджровер» цвета зеленого бутылочного стекла, густо забрызганный грязью. В доме горел свет. Когда они подъехали, открылась ярко-синяя входная дверь и вышла сухощавая женщина с рыжевато-пепель-ными волосами, в костюме из серого твида. На ее лице было радостное и вместе с тем смущенное выражение. Она явно не знала, куда деть руки — то всплескивала ими, то почесывала нос, приглаживала волосы, одергивала юбку и пиджак, сжимала их, разжимала.

— Хэрриет, Хэрриет, Хэрриет, — пробормотал Герман себе под нос, будто стараясь запомнить имя. Его жена уже выходила из машины, желая поскорее осмотреть свой новый дом, где ей предстояло прожить неопределенно долгое время.

— Хэрриет! — Эмбер тепло пожала руку женщине в твидовом костюме. — Я Эмбер Бэнкс. Очень рада наконец-то лично с вами познакомиться.

— И я очень рада, миссис Бэнкс, — просияла Хэрриет, воодушевленная ее приветствием.

— Пожалуйста, зовите меня Эмбер.

На лошадином лице Хэрриет не было никакой косметики; россыпь веснушек и яркий румянец говорили о том, что она много времени проводит на воздухе. Над верхней губой пристроилась крупная родинка, из нее топорщились длинные черные волоски, резво подпрыгивавшие, когда Хэрриет разговаривала, будто родинка жила своей собственной жизнью.

— А вы зовите меня Хэтти. Мистер Бэнкс, добро пожаловать! — Она схватила его ладонь обеими руками, чуть не кланяясь.

— Спасибо. — Герман жадно вглядывался в приоткрытую дверь у нее за спиной.

— Я передать не могу, как мы счастливы, что именно вы купили этот дом. Мы так надеялись, что он попадет в заботливые руки, к людям, которые понимают его ценность.

Герман неотрывно смотрел в дверной проем. После долгого перелета и поездки из аэропорта на машине ему хотелось быстрее войти и расположиться, а светские беседы оставить на потом.

— Да, Герман — большой поклонник мистера Бернса, — вежливо ответила Эмбер — она сама не так давно об этом узнала.

— Если вам что-то понадобится, сразу обращайтесь ко мне. Вдруг вы захотите познакомиться с окрестностями или у вас возникнут какие-ни-будь вопросы, связанные с домом, — я всегда к вашим услугам. Что ж, не стану больше вас задерживать, вам, наверное, не терпится войти, чтобы согреться и отдохнуть. Вот ключи… — Ее рука неопределенно замерла в воздухе: она не знала, кому их лучше вручить.

Ключи взял Герман.

— Только один комплект? — удивилась Эм-бер, и ухо Германа уловило в ее тоне знакомые нотки паники.

— В деревне, я думаю, есть слесарь, — сказал Герман, поднимаясь на крыльцо. — Он сделает нам второй.