Девушка со шрамом. История неправильного человека - [20]

Совесть исполняет симфонию на клавишах твоих нервов, а ты беззвучно кричишь в унисон каждой ноте. Убегая от себя, ты бежишь по кругу, играешь в рулетку с дьяволом. И, прихлебывая твое время из бокала вечности, он снова выигрывает и смеется. А ты, стоя по колено в дерьме, беспечно надеешься, что еще сможешь отыграться.

Заходящее солнце путается в ветвях деревьев, а грусть, растворяясь в коробке с разноцветными леденцами, постепенно тает. Вкус сладостей и правда способен творить чудеса, когда на душе так горько, и никто, кроме тебя самой, не может остановить твои слезы.

Теребя в руках яркий фантик любимой земляничной конфетки, я всматриваюсь в огромный дворец, венчающий собой величие царицынской усадьбы. Если пристально всматриваться в это сказочное здание, покажется, что там живет Прекрасный Принц, который ждет свою Принцессу, скучая на шикарном балу. И тогда я, переключая романтичную песню в плеере на что-то потяжелее, говорю себе: «Такая большая и такая глупая… Любовь красива только в кино».

Да и что мне может быть известно о любви? Что я знаю о ней, если до сих пор не поняла, как выглядит это чувство? Что любовь имеет общего с приятным щекотанием между ног, когда тебе невыносимо нравится парень? О да, ты готова накинуться на него даже в общественном транспорте, бесстыдно расстегивая его ширинку, дорваться до упругого фрукта и сожрать, даже не вымыв руки перед едой, но при чем здесь любовь? Что общего имеет это замусоленное поэтами чувство с ощущением трепета перед человеком, которого ты настолько обожествляешь, что даже боишься к нему прикоснуться? Можно ли назвать любовью тот навязчивый идиотизм, когда ты, вызывая такси посреди ночи, мчишься к очередному засранцу, который даже не вспомнит о тебе, выйди ты за порог наутро?

Я не знаю, что такое любовь, потому что, проходя через разные стадии эмоциональной истерии, так ни разу не смогла заглянуть Любви в глаза. Как же мне хочется полюбить… Как же мне хочется, чтобы меня любили… Интересно, кто-нибудь разумный может сказать, что такое любовь? Похоже, что люди придумали это прекрасное заблуждение, но не сумели дать ему конкретное описание.

Я с детства знала, что высокие отношения Принца и Принцессы не исчерпываются красивой сказкой, книжка с которой обрывается на моменте их поцелуя. Именно продолжение сказки, которого не было в книжках, волновало мое воображение.

В шестнадцать я начала встречаться с парнем старше себя на семь лет. Он был избалованным сыном богатых родителей и ездил на красной иномарке. Волнистые пепельные волосы, высокая стройная фигура и серые глаза приковали мое внимание. Его звали Паша. Запах дорогих сигарет и аромат хорошей мужской парфюмерии дразнили мое воображение предвкушением авантюр с легкомысленным мачо. К нему я относилась особенно.

Одеваясь для встречи с мальчиком, я впервые в жизни думала о красоте белья и хотела выглядеть шикарно. Впервые мне было не наплевать на идеальность маникюра и на то, как сочетается оттенок помады с цветом одежды. С Пашей было весело и интересно. Неожиданность его идей приятно интриговала. Мы постоянно ездили в разные кафешки, зависали по ночным дискотекам, кинотеатрам и бильярдным, быстро перемещаясь по ночному городу на его спортивной машине. Посещение подобных мест было для меня совершенно новым событием, и от этого все встречи имели приятно волнующий оттенок.

– Ну, чего бы тебе еще хотелось? – лукаво прищуривая серые глаза, заигрывающим тоном спрашивал Паша.

– Ты же знаешь, меня тянет все запретное, – уверенно отвечала я.

– Хочешь сама погонять на моей тачке?

– Да, но я же не умею водить!

– Кажется, кто-то говорил о запретах…

– Я тебя обожаю… только покажи, как это делается.

И мы ехали на спокойные трассы, где красоту ночных огней оттенял свет фар редких машин. Паша давал мне первые уроки вождения, контролируя мои неумелые действия, и с улыбкой смотрел, как я управляла его машиной, напряженно всматриваясь в ночное шоссе, едва достигая средней скорости.

Многие вещи в своей жизни я делала с ним впервые. Он научил меня курить, и я незаметно втянулась в это, обожествляя в подсознании аромат сигарет важного для себя мужчины. С ним я попробовала и алкоголь.

Сидя летним вечером во дворе его дома, мы пили необычный яблочный напиток из одной бутылки. Каждый глоток сладкого коктейля лишь усиливал радость от безмятежного летнего тепла в компании мужчины, с которым мне было хорошо. Поцелуи стали казаться более пронизывающими… А потом восприятие реальности и вовсе исказилось.

– Мне как-то странно, – заплетающимся языком жаловалась я Паше.

– Что случилось? – улыбаясь, интересовался он.

– Все какое-то чужое, – пугалась я, нелепо ощупывая себя. – Паша, почему так?… Я не чувствую ничего!

Обнимая Пашины накачанные плечи, я практически теряла сознание от непривычного мне доселе алкоголя.

– Все в порядке, детка, я с тобой, – успокаивал меня Паша, неся домой на руках мое мертвецки пьяное тело.

Любила ли я его? Я не могла ответить на этот вопрос. Едва окончив школу, я даже не представляла, как выглядит это чувство, когда оно приходит впервые. Я признавалась, что отношусь к нему особенно. Он был пока единственным, кто так откровенно прикасался ко мне и баловал «взрослыми» удовольствиями. Паша стал именно тем человеком, с которым я познала прелесть ночной московской жизни и однажды не пришла домой ночевать.