Девушка с веслом - [5]

Мы все были раздетые (без снаряги), потому что вещи таскали, и об участии в спасработах речи не было. Там и без нас спасателей хватало, «живцы» кидались в струю один за другим, но никак не могли зацепить пострадавшего, их всё время проносило мимо. Мы с Шурой Макеевым – два медика – напряжённо бродили по берегу, прикидывая, что у нас в аптечке и как оно поможет. Вода ведь холодная, мозг может и сохраниться. Через 20 минут Макеев твёрдо сказал, что не будет ничего делать: откачает мужика, а тот идиотом останется, под суд идти не хочется. А я – научный работник, клятву Гиппократа не давала, с меня взятки гладки. Попробую, думаю, чем чёрт не шутит. Но прошло полчаса, и я тоже расслабилась.

Тут его и выловили наконец с катамарана: гребцы направляли судно, а сидящий на раме ухватил тело. Мы побежали принять участие в реанимации, но сразу поняли её бесполезность. У парня верёвка затянулась вокруг шеи, пока его в пороге колбасило. Он был абсолютно белый, на шее широченная фиолетовая борозда, и воды из лёгких не выдавили ни капли. Мужик попросту удавился. Но сердце продолжало медленно биться – видимо, потому что ледяная вода задерживала процесс умирания.

Мы отошли в сторонку, а несчастного парня его безутешная команда пыталась откачать еще часа два. Разумеется, в этот день мы порог не пошли. Наш адмирал срочно нашёл всем дело: ставить палатки, разводить костёр прямо на камнях у самой воды – больше негде. У Наташи, которая в первый раз в походе, случилась истерика, её пришлось отпаивать лекарствами. Да мы все были на грани истерики.

Прошёл еще час – и вдруг слышим вопли:

- Человек в воде!

У меня уже запредельное торможение. Тупо думаю: вот ещё один труп сегодня. Нехотя выползаю из кустов на берег и вижу странную картину: лежит голый мужик, а на нём сверху наш лейб-медик Макеев в одних плавках совершает странные телодвижения. Потом понимаю: это он его отогревает. Когда Макеев слез с клиента, выяснилось, что мужик пьян в сосиску.

Позже очевидцы рассказывали: к мосту в нескольких километрах над «Прощайкой» подкатил ЗИЛок, из него выскочил мужик, моментально разделся до плавок и сиганул в Лабу. Никто даже ахнуть не успел. Сам мужик утверждал, что они с кумом приняли три литра спирта на двоих, после чего ему стало жарко и захотелось искупаться. Выловили купальщика за 15 метров до порога. Если после самосплава в девятиградусной воде он был совершенно пьян, изначальное его состояние не поддаётся описанию.

Спасённый вел себя буйно, рвался к воде и орал:

- Да пустите вы меня! Кум мой на том берегу, он щас уедет!

Наш лейб-медик, конечно, интересовался:

- Болит что-нибудь?

- Сердце!

- Как болит?

- А так: тук! тук! тук! И вообще, у меня все колени болят! Это вы меня тут избили, такие-сякие!

Со временем мужик начал трезветь. Когда протрезвел и осознал, что произошло днём, рыдал горючими слезами, ползал на коленях и пытался всем целовать ноги. Народ плевался и задумывался о несправедливости мира: почему хороший парень погиб, а этот козёл остался жить?

На следующий день многие из нас идти порог отказались. А каты надо было спустить: обносить их берегом очень трудно. Только поэтому меня посадили на весло. Я, понятно, жутко трусила, но отказаться от такого шанса не могла. Тут уж мне выдали нормальный спасжилет и каску. Наш опытный кэп успокаивал команду:

- Порог только выглядит страшно, на самом деле он мягкий и совсем не трупный. То, что вчера было, случилось не при прохождении порога…

А адмирал сказал только:

- Жвачку выплюнь, а то подавишься.

И действительно, две наших четвёрки прошли без эксцессов. Только в последней «бочке» нас задержало и стало медленно подсасывать назад. Страх утроил наши силы, кат дрожал крупной дрожью, а мне казалось, что это у нас коленки дрожат. Выгребли…

А «килеры» наши, конечно, кильнулись, причём заранее, ещё на подходе к основному сливу. И помогал им выбраться тот самый каякер. У них всё обошлось благополучно.

Я считаю, что мне этот случай пошёл на пользу. Очень хорошо мозги вправляет, когда с самого начала видишь, чем может кончиться раздолбайство. Конечно, я весьма далека от осторожного занудства, и орденом Escape меня никогда не наградят, но всё же я задумываюсь о риске больше некоторых…

БУ «ПЧОЛКА»

Это имя получил экипаж нашего катамарана после сплава по Большой Лабе. Кто-то в разговоре упомянул про ОБР (отряд быстрого реагирования) «Пчёлка», и к нам эта «пчёлка» тут же приклеилась, но ОБР преобразовался в БУ (банда уродов). И вот почему.

После трупообразования в «Прощай, Родине» мы с дрожащими коленками прошли стрёмный порог. Два ката сразу пошли дальше, а мы задержались: то баллон травит, то упоры подтянуть, то покурить от стресса. Наконец отчалили. Я на корме слева, Юра Борисов справа, «чайница» Наташа враскорячку на раме.

Входим в каньон Сосновый. Прямо на входе разворачивает нас, пардон, задницей. Капитан командует:

- Идём кормой!

Раз такая команда, значит – так и надо, думаю. Но как теперь грести, не знаю. А каньон сужается, скальная стена проносится совсем рядом на бешеной скорости. Я испугалась, что весло сломается, прижала его, обняла баллон и лежу. Поднимаю голову и вижу, что наши доблестные носовые делают то же самое! Один кэп пытается как-то равнять судно, чтоб в стену не впилиться.