Девушка с веслом - [2]

Плывём, плывём, а Собинка как-то не приближается. Мы соорудили мачту из двух палок и присобачили чехол от байды в качестве паруса. Скорость увеличилась, но недостаточно. Стало темнеть, мы прикинули, что пора искать ночлег, а тут, как назло, населёнка кончилась. Только что по берегам была куча домов, а теперь одни кусты мокрые. Правда, наконец прекратился дождь.

Что делать, дальше плыть нельзя. В темноте можно на что-нибудь напороться, а клеить шкуру, разумеется, нечем: о ремнаборе мы не позаботились. Мы встали на более-менее свободном от кустов пятачке и попытались развести костёр. Дров-то вокруг полно, только негодных. Насквозь промокшие за четыре дня ливня ветки гореть упорно не желали, бумага тут же кончилась, и костёрчик наш в высоту достигал сантиметров десяти. Очень хотелось спать. Саша звал меня с собой в мокрую байду, но я отказалась и притулилась на голой земле спиной к микрокостерку, подстелив под голову последнюю газету для утренней растопки.

Мне удалось даже часик подремать. А Саша под мокрым брезентом смог отключиться на полчаса и проснулся вдрызг задубевшим. Чуть подсохший от микропламени хворост смог загореться, но Сашу била такая крупная дрожь, что новый костерок чуть не погас. Телодвижения, которые мы совершали над язычком пламени, могли лечь в основу порнофильма о племени Мумбо-Юмбо.

К счастью, начало светать. Мы отчалили… и через полчаса увидели на том же берегу большой костёр! Нетрезвая компания устроила пикник возле вросшего в землю довоенного ЗИЛа. В ходе общения выяснилось, что он тут не с войны стоит, а приехал вчера со всей компанией, просто земля такая топкая. Нас стали угощать водкой и помидорами. Водки привезли два ящика, и она уже кончалась, поэтому наименее пьяного отрядили на велосипеде за третьим ящиком. Гонец уехал по синусоиде.

Я пригрелась у костра и стала засыпать стоя. Народ подозрительно посмотрел на мои красные распухшие глаза, как я чуть в костёр не падаю… и решил мне больше не наливать. Выглядела я действительно пьяной в стельку.

Пока гонец не вернулся, мы с благодарностями свалили подобру-поздорову. Погребли еще часик. Поднялось солнышко, стало так ласково пригревать… Мы увидели бережок, поросший зеленой травкой, такой манящий… Зачалились и упали спать.

Проснулись оттого, что нас кто-то нюхает. Рогатые, бородатые морды – спросонья перепугались. Оказалось – козы. Их пас мужик. Мы попросили у него молочка и хлебушка. Он сказал, что молоко может продать, а хлеб здесь дефицит, из Петушков привозят два раза в неделю. До Петушков мы еще не дошли, а здесь платформа 113-й км. Мы подумали и предложили на обмен ножовку. Мужика сделка устроила.

Поели мы, поразмыслили… собрали байду и пошли на электричку.

Так Сашина бабушка и не узнала, что мы собирались к ней в гости.

Комментарий моей двоюродной сестры:

У этой легендарной байды была кликуха «Узелёк» - именно в таком написании (почему, я уже не помню). Мои одноклассники в 91-92 году провозились с ней не один день в попытке вернуть тело к жизни. Делали они это в катакомбах за спортзалом. У нас под школой было бомбоубежище с многочисленными коридорами, которое соединялось с Таганским ЗКП, расположенным глубоко под землёй. В принципе, ученикам заходить туда не разрешалось, потому что можно было и не вернуться. Но у нашего класса всегда как-то дело со свободой действий обстояло иначе, чем у других.) И вот лежала байда себе спокойненько в тихом и недоступном для посторонних месте, пока в один непрекрасный день, по недосмотру физрука, не добрались до неё любопытные первоклашки... Собственно, дальше ты знаешь.) Посмотрев на последствия упражнений на батуте, ребята поставили на «Узельке» жирный кресть, сгребли останки в чехол и вернули их на папин балкон. Откуда они к тебе и попали, чтобы совершить свой последний (?) поход.)))

ПАНАРИЦИЙ

Это был самый первый мой водный поход. Там, казалось бы, вспомнить совершенно нечего: ну что может быть интересного в плюхании вёслами по озёрам, из которых вытекает Волга? Так, перемещение между черничными полянами. Архитектурные чудеса, конечно, есть – церкви без единого гвоздя и всё такое, и попсово оформленное Волговерховье. Кстати, Волга-то вытекает из своей избушки и метров через десять пересыхает. И по современной гидрографии выходит, что великая русская река вовсе не Волга, а Селижаровка или вообще Жукопа.

Изюминка похода заключалась в психологической обстановке. Народу в нашей группе было человек сорок, но она чётко подразделялась на младшее поколение – «студентов» и старшее – «мухоморов». Сами «мухоморы» не знали, что «студенты» так их называют. Две подгруппы почти не общались между собой и жили по разному времени, отличающемуся приблизительно на шесть часов. Мы сладко просыпали «мухоморский» завтрак и готовили свой собственный ужин.

В среде «студентов» кипели любовные страсти, подогреваемые романтической обстановкой. Среди нас было несколько девушек с третьего курса медицинского института (отец одной был инструктором всего этого безобразия) и несколько ребят с первого курса какого-то технического вуза. Девушки были на два-три года старше молодых людей, а в том возрасте это много значит. Еще были парень с девушкой постарше, но друг с другом у них не срасталось. В общем, лучшей иллюстрацией ситуации может быть песня Чижа «Такая, блин, вечная молодость». Подробностей лучше не упоминать… За весь поход сложилась всего одна пара.