Девушка с верхней полки - [16]

Парень чмокнул меня в нос и, забрав свой ноутбук, удалился. А я сделала себе кофе. Вода, кстати, не слишком горячая, надо исправить, а то утром пассажиры проснутся – и всем завтракать надо. Я выпила кофе с шоколадкой и принялась за работу. Проверила уровень воды в титане, засунула брикет в топку и отправилась посмотреть туалеты. Прибрала там, добавила мыла и полотенец, даже пепельницы в тамбуре опустошила. На обратном пути через вагон поправила пару сползших одеял у пассажиров. Было так приятно ощущать себя заботливой мамашей, которая заботится о таком количестве «детишек».

Вовремя разбудила выходящих в Хабаровске, проверила температуру в титане и снова уселась читать книжку. В 7:50 мы прибыли на станцию. С дверями из вагона я справилась не сразу, там надо было приложить некоторую силу, чтобы открыть люк. Говорила мне мама кашу кушать, чтоб силы были, а я не слушалась. Ну ничего, привыкну.

И только стоя на посадке и запуская уже десятого пассажира, я поняла вдруг, что выходящие не сдали мне постельное белье. Они, вообще-то, и не обязаны были, но лично я всегда сама собирала и приносила проводнику. Нет, самой мне собрать его не лень будет, но в вагон я смогу зайти только через двадцать минут, и поэтому те, кто сейчас заходят, будут сидеть на чьих-то использованных постелях, а это, наверное, не слишком приятно.

А ещё я вдруг вспомнила, что на долгих стоянках проводник должен заглядывать под вагон и проверять, всё ли там в порядке. Коллеги из других вагонов так и делали, когда рядом не было пассажиров. Но я даже не представляла себе, на что именно там нужно смотреть. Так, ладно. Сделала умный вид и прошла вдоль вагона, разглядывая разные железяки. Кивнула сама себе, типа, всё в порядке (на случай если за мной кто наблюдает) и вернулась к дверям.

Так, в Хабаровске к нам сели семнадцать человек. Сейчас провожу вокзал и пойду собирать слипы. Потом разносить постельное бельё. А потом уже придёт время предлагать чай-кофе. Это тоже по определённым часам делается.

Ступеньки были высокие и, забираясь в вагон, я услышала характерный треск. Вот чёрт! Юбка по шву порвалась, слишком высоко я ногу задрала. Вроде немного, но всё равно видно, если приглядываться. Интересно, догадались ли мне девочки иголку с ниткой в сумку положить.

Оказалось, что Дима уже встал. Собрал использованное постельное, раздал комплекты прибывшим пассажирам, собрал слипы и даже налил нам кофе.

– Значит так, вчера я был замотанный и слишком радостный, но вот сегодня нам нужно серьёзно поговорить, – строго сказал Дима, устроившись напротив меня со стаканом.

Я внутренне сжалась, но задрала нос и твёрдо сказала:

– Слушаю.

– У меня это просто в голове не укладывается. Ты реально из-за меня здесь оказалась?

– Угу, – буркнула я.

– Знаешь, с одной стороны, это безумно приятно, а с другой – получается, ты не поверила, что я потом вернусь и найду тебя. То есть ты мне не доверяешь?

– Я просто не могла так долго ждать, – попыталась выкрутиться я. Обвинение в отсутствии доверия – это серьёзно.

– Ладно, отчаянная и нетерпеливая, следующий вопрос. Как ты умудрилась за один день получить корочки и сдать медкомиссию? Лично я учился три месяца, а комиссию проходил недели две, не меньше.

Чёрт, какой-то он совсем сердитый. Ещё вчера так горячо целовал, а теперь допрашивает как преступницу. Ладно, отступать всё равно некуда, придётся признаваться.

– Девочки помогли. У Алинки мама и тетя в этой компании работают.

– Понятно. Значит, документы твои поддельные и к работе ты совершенно не готова. Правильно я понимаю?

– Ну как поддельные… не совсем… Ладно, да, к работе я не готова! Но я буду стараться! Я быстро освоюсь, вот увидишь! – горячо воскликнула я под конец. Ведь он же не сдаст меня начальнику поезда, да? Ведь тогда попадёт и мне, и Кристине, и тёте Тане.

– Посмотрим-посмотрим. Ладно, давай выясним, что ты вообще знаешь о работе проводника.

– Я читала кое-что… – нехотя призналась я. – Знаю, сколько раз в сутки и где убираться, что говорить пассажирам и всякое такое. Но в устройстве вагона так и не разобралась и эти кнопочки и лампочки на стене мне совсем ничего не говорят.

– Понятно. Ладно, всё-таки основную часть времени занимает уборка и посадка-высадка. А остальное я возьму на себя. Только запомни, Даш. Здесь халтурить и филонить не получится: от действий одного зависит весь состав. Если хоть один человек позвонит на горячую линию или жалобу накатает, что у тебя был грязный туалет или ему нагрубили, – премии лишат всю бригаду. И особо разбираться не будут, кто виноват. Я, кстати, видел, что ты уже прибралась в туалетах, молодец.

Я расцвела. С первым я провозилась довольно долго, вспоминая, что и как открывается и как удобнее мыть, зато со вторым разобралась быстро. А Дима продолжил:

– И вторая важная вещь, которую нужно пытаться избегать – это недостача. По приезду в Москву мы с тобой будем отчитываться за каждое полотенце, каждую ложку, веник, ёршик и прочее. Поэтому запоминай, кому и что давала, и следи, чтобы всё приносили обратно или сама ходи собирай. Тут часто воруют. И пассажиры, которым хочется иметь дома красивый подстаканник, и коллеги, у которых не хватило одеяла и они могут утащить в соседнем вагоне, да и много чего такого может случиться. Бывает, ради шутки кто-нибудь выкидывает туалетный ёршик из окна, а нам потом за него платить.