Девушка с тату пониже спины - [39]

Во мне столько всего переменилось со школы. За годы, что прошли с тех пор, я пережила столько отчаяния и сомнений в себе, но в каком-то смысле, круг замкнулся. Я знаю, чего стою. Я приняла свою силу. Я сама скажу, красивая ли я. Сама скажу, сильная ли. Вы в моей истории ничего не решаете. Сама решу. Я буду говорить, буду делиться, трахаться и любить, и я в жизни не стану просить за это прощения. Я потрясающая. Для вас, а не благодаря вам. Я — это не те, с кем я сплю. Не мой вес. Не моя мать. Я — это я. И я — это вы все.

Отрывок из моего дневника за 2003 год (мне двадцать два) с примечаниями от 2016 года

Дорогой дневник,

Как всегда, если я перестала писать, значит, все нехорошо. Значит, я на самом деле что-то скрываю или не живу в реальном мире и не хочу об этом думать[82]. Последние пару[83] месяцев не были исключением. Я сейчас в Нью-Йорке, еду на поезде, попытаюсь получить изумительную работу официанткой в центре[84].

Я последнее время живу в мире, отражающем реальность, но не вполне в нее входящем[85]. Я закончила колледж, ля-ля-ля. Что это может означать?[86] По-моему, я знаю, но я уже выучила, что сегодняшняя правда — это будущая чушь[87].

Последние два месяца в школе были напряженными, но классными. Пьеса прошла хорошо. Могла бы в тысячу раз лучше, но режиссер был хуже некуда, и актеры тоже отстойные[88].

Я пытаюсь начать жить[89]. Хочу всего и сразу[90]. Хочу жить в Нью-Йорке[91], зарабатывать[92], играть и работать в баре[93]. Я дома всего неделю, а уже вся чешусь, так охота купаться в бабле и ходить на прослушивания[94]. Я хочу начать новую страницу[95].

Как стать стендап-комиком

Стендап — это то, чем я больше всего люблю заниматься. Ну, это вранье. Я люблю, когда у меня оргазм, люблю смотреть хорошее кино или читать хорошие книги. Люблю есть пасту и пить вино. Наверное, это то, что я больше всего люблю. Но после них. Ой, стойте, спать, я люблю спать — и люблю яхты. Люблю играть в волейбол с сестрой, люблю ходить на концерты групп и музыкантов, которых как раз в это время сильнее всего люблю. Вот что я больше всего люблю. Но, если без шуток, хотя я не шучу, стендап для меня — это такая огромная радость. Особенно сейчас, потому что, хотя сам ты становишься все лучше и лучше, ощущение не меняется. По крайней мере, я так чувствую.

Ты стоишь на сцене, в свете софитов. Рассказываешь что-то, что тебе кажется смешным или важным (или и тем, и другим) — и тебе отвечают смехом, аплодисментами, признательностью и согласием; это чувство не описать. Я живой человек, я хочу, чтобы меня любили, и иногда вечерами я хочу просто сидеть и смотреть кино с семьей или со своим парнем. Но чаще всего за последние тринадцать лет вечерами я хочу на сцену.

Первый официальный ангажемент я получила в пять лет. Играла Гретль в «Звуках музыки». Но выступала я и раньше — с тех пор, как начала говорить. Кровать в моей комнате, когда я была совсем маленькой, стояла на подиуме в нише, в стене. Ниша закрывалась занавесками, чтобы получилось уютное местечко для сна, но я стаскивала матрас, чтобы вместо этого устроить на подиуме сцену. Я собирала всех родных, кого могла найти, появлялась из-за занавесок и выступала перед ними на своей маленькой сцене. Выступления состояли в основном из утомительных путаных рассказов о кроликах, кошечках или червячках. Родные притворялись, что им интересно — хотя, скорее всего, мечтали, чтобы на дом упал метеорит.

Я всегда хотела выступать. Папа все снимал на камеру, и меня это всегда раздражало — даже когда я была совсем малышкой. Я прерывала выступление и просила его убрать камеру. У нас есть запись того, как я устраиваю истерику из-за того, что он не подчиняется моим требованиям прекратить съемку. Вы, наверное, думали, что мне нравится, когда меня снимают, но для меня дело всегда было в публике, в живом выступлении. Даже когда мне было три.

В первый раз я вышла на сцену со стендапом, приняв решение в последнюю минуту. Мне было двадцать три, я два года как окончила колледж. Женщина-комик лет сорока пяти в группе импровизации, где я занималась, долгое время выступала со стендапом. Она была кем-то вроде Вуди Аллена женского пола, разве что не женилась ни на ком, кто когда-то был ее дочкой. Как-то вечером я пошла на ее выступление и, как все фрики, которые приходят в клубы комедии, решила: я тоже так могу.

Вскоре после той судьбоносной ночи я открыла для себя камеди-клуб «Готэм». Он в то время находился на Двадцать Второй, мест в нем было где-то сто пятьдесят. Я туда зашла и выяснила, что если приведу четверых зрителей (тех, кто заплатит за вход и купит что-нибудь выпить), то смогу в тот вечер выступить. Не помню, кем были те четыре везунчика. Одна точно была мама, а еще моя подруга Эйлин, джазовая ударница, но остальных не помню. У меня была пара часов до выхода на сцену, за которые я ударными темпами сколотила шестиминутное выступление. Шоу начиналось в пять вечера во вторник. Снаружи еще не стемнело. Самое время для комедии. В зале было человек двадцать пять. У меня, к несчастью, есть запись всего этого мероприятия. Волосы у меня буйно вьются, а хуже моего наряда — только мои шутки. На мне была какая-то мормонского вида кофточка на пуговках — белая, с коротким рукавом — и джинсы, которые подошли бы изначальному Джареду из «Метро», а разглагольствовала я о надписях в небе: